Эдгар Берроуз - Лунные люди [= Люди с Луны] [The Moon Men]

Я проводил домой Джима, Молли и Хуану; но меня волновала только Хуана. Снова я заметил, как странная магнетическая сила притягивает меня к ней так, что я спотыкаюсь на каждом шагу. Я протягивал свою руку в надежде прикоснуться к ее руке, и чувствовал себя на верху блаженства при каждом прикосновении. Я не мог не заметить, что Хуана не обращала внимания на мою неловкость, и, видимо, не возражала против моих попыток; но я боялся — боялся, что она заметит, и боялся, что не заметит. Я прекрасно мог справиться с лошадьми, козами или Адскими собаками; но не слишком хорошо — с девушками.

Мы говорили о многом, и я знал ее взгляды и убеждения так же, как она знала мои, и когда мы прощались, я спросил, пойдет ли она со мной завтра, в первое воскресенье месяца. Она знала, что я имею в виду и сказала, что обязательно пойдет. Я отправился домой очень счастливый, потому что знал: она и я будем сражаться против общего врага бок о бок — и рука об руку заглянем в глаза Мрачному Потрошителю, и черт бы все побрал!

По пути домой я обогнал Питера Йохансена, направлявшегося к нашему дому. Я видел, что он не ожидал увидеть меня, так как Питер пустился в долгое и путаное объяснение, почему он находится здесь ночью; а я первым делом спросил его, что за дело приводит его сюда так часто после захода солнца.

Я видел, как он краснеет, даже в темноте.

— Почему? — воскликнул он. — Первый раз за многие месяцы я вышел после ужина! — Что-то в его поведении заставило меня не выдержать, и я высказал ему все, что было у меня на душе.

— Ты лжешь! — крикнул я. — Ты лжешь, проклятый шпион!

И тут Питер Йохансен побелел и, внезапно выдернув нож из-под одежды, бросился на меня, отчаянно им размахивая. Он чуть не проткнул меня, настолько неожиданной и подлой была атака; но я перехватил его руку, стараясь удержать ее подальше от себя, и вывернул ее. Это был конец. Я повернул совсем немного — я не хотел выворачивать сильно — и что-то хрустнуло в его руке.

Питер издал отчаянный крик, нож выпал из его пальцев, и я отшвырнул негодяя: мой пинок он запомнит надолго. Затем я поднял его нож и зашвырнул его подальше, в сторону реки. А сам, насвистывая, пошел домой.

Когда я вошел в дом, мать вышла из своей комнаты и, обняв, прижалась ко мне.

— Дорогой мальчик, — пробормотала она. — Я так счастлива, потому что счастлив ты. Она — прекрасная девушка, и я люблю ее так же сильно, как и ты.

— О чем ты говоришь? — спросил я. — Что ты имеешь в виду?

— Я слышала, как ты свистишь, — сказала она, — и я знаю, что это означает, — взрослые мужчины свистят всего лишь раз в жизни.

— О, дорогая матушка! — воскликнул я. — Я хотел бы, чтобы это оказалось правдой и, может быть, это когда-нибудь произойдет, но я для этого слишком труслив; так что пока — еще нет.

— Тогда почему ты свистел? — спросила она с удивлением и несколько скептически.

— Я свистел, — пояснил я, — потому что сломал руку шпиону и пнул его под зад.

— Питера? — спросила она, вздрогнув.

— Да, мама, Питера. Я назвал его шпионом, а он пытался заколоть меня.

— Ох, сынок! — воскликнула она. — Ты ничего не знаешь. Это моя ошибка, я должна была рассказать тебе. Теперь он больше не будет скрываться в темноте; он придет открыто, и когда придет — я погибла.

— Что ты имеешь в виду? — спросил я.

— Я не имею в виду смерть, — сказала она, — но они сначала заберут из-за меня отца.

— Что ты имеешь в виду? Я ничего не могу понять из того, что ты говоришь.

— Слушай внимательно, — сказала она. — Питер хочет меня заполучить. Именно поэтому он шпионит за твоим отцом. Если Питер сможет раздобыть что-нибудь против него, отца отправят на шахты или убьют, а Питер получит меня.

— Откуда тебе это известно? — спросил я.

— Питер сам говорил мне, что хочет меня добиться. Он хочет, чтобы я бросила твоего дорогого отца, а когда я отказалась, Питер заявил, что он в фаворе у калкаров и что в конце концов он меня заполучит. Он пытался купить мою честь ценой жизни твоего отца. Вот почему я была такой испуганной и несчастной; но я знала, что ты или отец, скорее, предпочтете умереть, чем позволите мне совершить это, и поэтому отвергла притязания Питера.

— Ты говорила отцу? — спросил я.

— Не посмела. Он убил бы Питера, и это было бы концом для всех нас, потому что Питер в большом фаворе у властей.

— Я убью его! — заявил я.

Мать пыталась отговорить меня, и в конце концов я обещал ей, что буду ждать до тех пор, пока у меня не будет достаточного повода не связываться с властями. Бог видит, поводов у меня было предостаточно.