Журнал «Если» - «Если», 2011 № 06

— Как тебе этот маленький сюрприз? Неприятно, правда? Я тоже в первый раз чуть концы не отдал. Теперь предпочитаю долго не держать эти штуки в руках.

«Дон Педро» сместился в сторону, и луч солнца снова ослепил Салли.

— Лучше бы тебе сдохнуть, сынок. Но если оклемаешься, не переходи мне дорогу. Я этого не прощаю. И к той толстухе на картине я еще вернусь, можешь мне поверить!

Веки не слушались, солнечный свет выжигал Салли глаза. В висках застучало, голова раскалывалась от боли. «Второго инсульта я не переживу», — успел подумать Салли и провалился, в пустоту.

— Чего это с тобой? Эй, Салли… Салли, ты слышишь меня?

Салли открыл глаза и увидел над собой расплывчатое испуганное лицо Диего. Охранник тряс его за плечо:

— Живой? Ох, напугал ты меня. Что случилось?

Салли вяло шевельнул языком:

— Потерял сознание… Приступ…

Язык слушался, но Салли сразу ощутил странный масляный привкус во рту.

— Вставай.

Диего помог подняться на ноги.

— Святая Мария, — воскликнул охранник, отступая. — Да ты грязный как черт! Что случилось?

Салли оглядел себя. Серая форма была перепачкана краской.

Через двадцать минут, лежа на койке в комнате охраны, куда ему помог добраться Диего — правая нога совсем не слушалась, ненужной обузой волочась за телом, — Салли обдумал произошедшее. И чем яснее прорисовывалась сложившаяся ситуация, тем тяжелее становилось на душе. «Дон Педро» превосходил его во всем: крепок, нагл, самоуверен, а главное, обладал волшебным даром, и никто не поверит калеке-уборщику, если только…

Если только «Дон Педро» не совершит ошибку. Если он и вправду настолько безумен, чтобы мстить женщине на картине, — сделать это при свете дня он не сможет.

Салли не мог усидеть на месте и с трудом выбрался из комнаты. Спустился на первый этаж. Туристы недоуменно глядели вслед хромому человеку, измазанному краской.

Диего стоял возле входа в музей, глазея на голубей, которые дрались за кусок хлеба. По загорелому лицу струился пот.

— Салли? — удивился охранник. — Иди обратно! Я сказал сеньору Эстебану, что ты заболел. Тебе лучше отлежаться.

— Да, — сказал Салли. — Я отлежусь, но… Диего, можно я попрошу тебя об одной услуге?

— Какой?

— Ну, я хочу помочь тебе в ночном дежурстве?

Диего вздернул густые брови. Тихий уборщик впервые за годы службы попросил кого-то об одолжении, а суть просьбы удивляла еще больше.

— Тебе нужны деньги? Поверь, ночным сторожам платят не так много… Какой из тебя охранник?

— У меня все равно бессонница, а лишние деньги не помешают.

Диего пожал плечами.

— Ну, если сеньор Эстебан разрешит…

Проходя по длинным коридорам ночного музея, рассматривая картины, Салли размышлял о волшебных предметах с картин. Какая же сила заключена в них, что даже простое прикосновение в нашей реальности столь опасно? Нужно быть безумцем, чтобы собирать их ради выгоды. И нужно быть еще большим безумцем, чтобы пытаться противостоять искателю опасных сокровищ.

Салли заскрипел зубами. Это несправедливо! Он столько молился Святой Марии о чуде, об исцелении, так почему волшебный дар достался тому, кто менее всего этого достоин? Хорошо хоть лопнувший радужный шар оставил его, калеку, в живых… А ведь даже та девушка, которая прямо-таки светилась здоровьем, едва жива осталась.

Ему казалось, что это неспроста. Салли воображал, будто музей, который он так любил — со всеми безумными и гениальными загадками, тайнами, искаженной реальностью, — принял его, сломанного человека, в свою странную семью: младшим братом, защитником.

Где-то наверху, на втором этаже, раздался грохот, вскрик, кто-то негромко выругался. Салли замер. Где же Диего? А ведь в этом и заключался план — компенсировать свою слабость поддержкой друга-охранника… «Какой я дурак, — подумал Салли, спеша к лестнице. — Я ведь только услугу сделал вору! Вместо охранника ему придется иметь дело с калекой!»

У подножия лестницы он нашел Диего: охранник дышал, но был без сознания; его пояс с оружием и рацией пропал. В это время со второго этажа раздался отчетливый женский крик. Не раздумывая, Салли рванул вверх по лестнице, не щадя свою больную ногу.

Он подоспел к «Атомной Леде» как раз вовремя. Вор уже засунул руку в картину по локоть. Поверхность картины покрылась рябью, так что невозможно стало различить детали полотна, но Салли показалось, что на мгновение из глубины возникла женская белая рука. Гала!