Яна Дубинянская - Письма полковнику

Снова раскрыл хрестоматию. Военный стих расстилался по бумаге, бесконечный, словно окружное шоссе, заворачивая за горизонт следующей страницы. Ступить на эту дорогу требовало большего мужества, чем располагал Стар после разговора с Дылдой. Экзамен у нее!.. а у кого не экзамен? Полный идиотизм. Но Дылда по крайней мере безропотно сдала двадцатку. Чего не скажешь о многих других.

Он всё еще держал в руках телефонную трубку. Кстати. Нажал на рычаг и, услышав длинный гудок, по памяти отстучал номер Марисабели. Память на цифры у Стара была хорошая, он запросто держал в ней телефоны едва ли не всего класса. Если б со стихами оно выходило так же легко!..

— Здравствуйте! Можно Марину? Спрашивает староста класса.

Привычку солидно представляться Стар выработал давно: это сокращало вступительную часть разговора и открывало внушительный кредит доверия со стороны родителей одноклассников, а особенно одноклассниц. Но не всегда в тему: словоохотливая бабушка Марисабели буквально вцепилась в него, в подробностях, по-родственному рассказывая, почему именно внучки нет дома. Стар пропускал ее слова мимо ушей пачками, выискивая лазейку для побега из разговора; речь будто бы шла о каком-то конкурсе красавиц в телевизоре… и наплела же Марисабель своей наивной бабуле! В конце концов он зацепил левой рукой рычаг. Нет, правда, случайно. А что, случаются же помехи на линии!

Бейсик, как сообщила его мать, ушел в интернет-кафе. Лысого просто не было дома: его старший брат не стал вдаваться в объяснения. Еще несколько номеров вообще не отвечали; и где народ носит, как будто никому не надо готовиться!.. А вот Воробей снял трубку сам.

— Стар? — Энтузиазма в его голосе не слышалось. — Привет.

— Привет. Зубришь?

— Ну? — Воробей явно тревожился. С чего бы это?

— Собираемся возле метро, в полседьмого, как договорились. И деньги не забудь.

— Какие деньги?

— Слушай, — болтать с ним хотелось не больше, чем с Дылдой или бабушкой Марисабели. — Не валяй ваньку. Я почти половину доложил своих, из тех, что у меня на мопед.

— На фига?

Стар выругался мимо трубки. Хотя можно было бы и не мимо.

— Стар, — голос Воробья вдруг понизился, стал почти интимным. — Я тебе одну вещь скажу. Я ж так понял, ты еще не в курсе, боятся говорить, сволочи, а я скажу. Ты меня слушаешь?

В чем сила шестерок: их презираешь, но слушаешь, никуда не денешься. Стар поморщился, сцепил зубы и коротко выпустил в щель между ними:

— Валяй.

— Значит, так, — заторопился Воробей. — Мы с ребятами посоветовались и решили… Никто не идет. Ну и бабки, соответственно… жалко, что ты уже попал с этим подарком. А вернуть никак нельзя?

— Подожди… Куда не идет?!

— К Еве. Ей самой, наверное, не до дня варенья, похороны завтра…

— Я переспрашивал, — отчеканил Стар. — Она ничего не отменила. Она нас ждет.

— Да ну тебя, Стар… Какого хрена? Ее по-любому выпрут из школы, она же дочка этого фашиста. На экзамене всё равно никого не завалит, будет тише воды… так на фига, спрашивается, выпендриваться, задницу старушке лизать? Лично я не по этим делам. Не в кайф.

— Какого фашиста?..

Это всё, на что его хватило.

Стар слушал короткие гудки, в упор не припоминая, сам ли он стукнул кулаком по рычагу или гад Воробей трусливо бросил трубку. А собственно, какая разница? Тем более что Воробей сделал свое хорошее шестерное дело: поставил его в известность. Торчал бы, как идиот, полчаса возле метро… а послезавтра одноклассники делали б одинаковые морды кирпичом: «Сорри, Стар, я думал(-ла), ты в курсе». Бесстыже списывая у нее под носом, — «тише воды!» — и только он один не смел бы поднять глаз выше учительского стола…

И чья, хотелось бы знать, идея? Открывачка припомнил переэкзаменовку в позапрошлом году? Бейсик — из любви к искусству эксперимента над человеком? Или Марисабель — как всегда и всюду, из ревности?

От последнего предположения его бросило в краску. И в пот; но всё равно пора в душ.

Какие все-таки козлы! Он вылил на плечи полбанки геля и начал размазывать его по груди и подмышкам. Во всем классе о том, кто такой Лиловый полковник, раньше знала максимум одна Дылда, и то не факт. Да он им глубоко пофиг, тот полковник. Тут другое. Просто в кайф чувствовать себя сильнее и круче кого-то, особенно если этот кто-то показал слабину. И вдесятеро в кайф — если перед ним, кем-то, предстояло послезавтра трястись со шпорами под партой, но в свете последних событий уже далеко не так страшно…