Александр Краснянский - Единение

Александр Краснянский

Единение

Мир, в котором Он сейчас пребывал, был прост. Там была свобода стремительного движения, был распахнутый вширь простор, был встречный ветер, бьющий в лицо. В душе нарастал восторг, пробиваясь сначала тонкими ручейками радости сквозь косную неопределенность, и затем сливаясь в бьющие потоки и фонтаны, распиравшие Его существо. Хотелось кувыркаться, нырять во мглу вниз и взмывать к неясно брезжащему свету вверху, останавливаться на полном ходу и вновь устремляться вперед олицетворением неукротимой силы и обгоняющей мысль стремительности.

Но в Его счастье была червоточина. Стоило лишь помыслить ее, как потаенный страх начинал вить себе гнездо. Если его потрогать и почуять, он начинал принимать форму темной пелены, простирающейся внизу. Пелена сгущалась, наслаивалась, закручиваясь в темные спирали и громоздясь в пухнущие кучи. Немыслимой казалась радость, испытанная лишь мгновение назад. Казалось, все, что оставалось от него прежнего - это скорость и сила, которые несли его сквозь сгущающийся мрак. Черная тоска и ужас сжимали Его в длинное веретено, как бы размывая вдоль натянутой струны стремительного полета. Лишь она казалась спасением из неожиданной западни ощущений.

Свет мерк, и вместе с ним гасло сознание. Оставались лишь простые чувства - скорость и страх. Как долго Он пребывал в их власти, Он не мог бы сказать. Пучине страха противостоял лишь этот тонкий стержень, проходящий сквозь Него, и устремленный вперед. Скорость росла, как росло и Его стремление к избавлению от тьмы. Он неожиданно понял, что лишь знание чего-то, обычно непостижимого (до такой степени непостижимого, что странно было даже ощущать свою устремленность к тому, что раньше казалось абсолютно неважным), принесет Ему новую силу, способную победить страх. Казалось, путеводный стержень светился, указывая верный путь. Что было в конце? Он не видел, но понял, что там скрыта его Цель, та, которая предназначена Ему. Мысль вдруг спрыгнула с привычного колеса анализа и созерцания и понеслась вдоль светоносного стержня, обгоняя его, набирая невозможную доселе скорость. Это продолжалось несколько мгновений, в течение которых Ему казалось, что окружающий мир стал предельно понятен и отчетлив, звал к себе и своим тайнам, обещая раскрыть их немедленно и без остатка только Ему одному. Мир выставлял напоказ факты и сами собой складывались вызывающие восторг своей правильностью очевиднейшие умозаключения, откладывались в памяти навечно и становились почвой для сонма новых. Мир, во всем своем бесконечном многообразии и невыразимой красоте становился очевидным и понятным, ведя его к Цели. И он знал, какова она, всматриваясь в бездны прошлых событий, ведущих к ней, знал, почему именно Он должен достичь цели, и как этого добиться - нужно лишь, не отклоняясь, скользить вдоль Его стержня, ведущего из тьмы к...

Восторг от переполнявшего Его знания вдруг вырос до невероятных размеров и лопнул, как пенный пузырь. Он снова ощутил материальный простор. Он знал, что у него есть тело, стремительно несущееся сквозь пронизанный светом простор облачных гор, время от времени ныряя в пахнущую озоном влажную мглу, и снова выскакивая на свет. Воздух врывался в ноздри, распирая грудь и он выбрасывал его назад мощными толчковыми сокращениями грудных мышц. Рук и хвоста он не чувствовал - лишь видел туманный ореол слева и справа и слышал мягкий гул рассекаемого воздуха. Его ноги, одеревенев, лежали в несущемся навстречу потоке воздуха, стабилизируя его полет. Внизу, в просветах между туч, медленно разворачивался потрясающий своей красотой пейзаж: среди заполненных туманной дымкой пропастей с неслышно пенящимися потоками на дне, вздымались отдельные могучие массивы утесов с плоскими и слегка покатыми зелеными вершинами. Они все лежали на одном уровне, и с этой высоты казалось, что он летит не над экваториальным плоскогорьем, а осторожно переставляет конечности, пробираясь по болоту с кочками, покрытыми мягким зеленым мхом. Иллюзия рассеивалась, однако, при виде неприступных боковых склонов утесов, растрескавшихся от многих миллионов лет ветров и дождей, и белых струй водопадов, низвергающихся в широкие темные долины внизу.

В одном из ущелий он неожиданно заметил черную клубящуюся тучу. Древний страх резанул его, и он инстинктивно набрал высоту, но тут же устыдился и, выровнявшись, лег в пологий вираж.