Михаил Чернолусский - Фаэтон

Рыцарь сел за стол.

Ефрем повеселел.

— Ишь ты, щедрый твой главарь. Споить нас задумал. Тяпнем, мол, и одуреем.

— Тяпнем? Что значит тяпнем?

— А вот выпей, то и будет, — рассмеялся Ефрем, разливая в бокалы вино. Теперь, когда обстановка более или менее прояснилась, он почувствовал, что хочет есть.

— Ефрем Иванович… Пжалуста — можно вам вопрос? — сказал Рыцарь, когда она выпили по первому бокалу и Ефрем набросился на закуски.

— Хоть два.

— Пжалуста… Скажи про свой жизнь?

— Про свою жизнь?

— Да. Наша плохой жизнь, твой хороший. Скажи про свой жизнь.

— А жизнь у нас нормальная, у себя дома землю пашем, хлеб выращиваем, детей воспитываем.

Рыцарь оказался настойчив:

— Про свой жизнь, Ефрем Иванович. Поподробнее.

— Во-первых, я живу на природе. У вас ее нет! — начал Ефрем.

— У нас природа была. Природы нет.

— Плохо это, братец. Никакая умная машина, как видно, природу вам не заменит…

— Понимай, друг, понимай… лес вырубили, дымом небо коптим. Понимай.

Тут Ефрем увидел: по центральному проходу, нацелившись на их стол, шла, покачиваясь, средних лет женщина, немного похожая на Фаэту — такая же, пожалуй, красивая. Ефрем прищурился.

— Во, гляди. Вроде как к нам.

Рыцарь обернулся и тотчас схватился за салфетку. Быстро вытер губы, поднялся навстречу.

— Не жена ли? — спросил Ефрем.

— О-о, я старый человек. — Рыцарь что-то еще хотел сказать, но дама уже была у стола. Она улыбалась Ефрему, а Рыцаря, казалось, не замечала.

— Какая встреча! — Голос у нее был приятный, грудной, с расстановкой, красиво, хотя и неправильно, она произносила русские слова. — Какая встреча! — повторила она и протянула руку Ефрему.

Ефрем неловко пожал протянутую руку в кольцах с длинными фиолетового цвета ногтями.

— Вас не припомню, — сказал он.

Она засмеялась и, впервые посмотрев на Рыцаря, что-то сказала ему — уже не по-русски. Тот поклонился и, беспомощно посмотрев на Ефрема, вылез из-за стола.

— Ты куда? — Ефрем схватил Рыцаря за руку.

— Он сейчас придет. Отпусти. — Незнакомка бесцеремонно отвела в сторону руку Ефрема.

Рыцарь поспешно удалился.

Они смотрели друг на друга. «Красотка, — думал Ефрем. — Неужто и этой нужон наследник? Чудно, ей-богу».

— Борода брил, Бунтарь? Молодец! Не люблю борода.

Она была явно навеселе. Ефрем решил сначала отправить ее туда, откуда пришла, но потом сдержался.

— Что-то вас не припомню, — повторил он. — Фаэта любит борода. Я не любит. Упоминание о Фаэте насторожило Ефрема. Он подвинул ей стул. Сел сам. И ждал.

— Меня зовут Рада. Я твой соседка.

— Соседка? Здесь, в гостинице?

— Меня к тебе не пускает охрана.

— Какая охрана?

— Твой охрана. Когда ты бросал деньги, я кричал тебе соседний балкон. Твой не слыхал.

— Вон оно что. Не слыхал. — Ефрему эта новость не понравилась. — Выпьешь? — перешел он на свойский тон.

— Выпьешь.

— Ишь ты какая.

Он налил, и она выпила. Неожиданно она провела ладонью по его щеке. — Знаешь, кто я? Рада.

— Четвертое Тобби слыхал?

— Четвертое Тобби? Нет.

— Женская организация. Я вождь.

— Сколько вождей! — усмехнулся Ефрем.

— Сколько Тобби, столько вождей. Не веришь? Ефрем думал: что делать? Мужика бы послал подальше, хоть он и вождь. А эту?

— Я хочу с тобой говорить, — продолжала Рада.

— Говори.

Нет… Пойдем. Там говорит. — Где там?

— Там, у меня номер.

Ефрем ахнул. С ума посходили эти бабы. И скандалить опасно. Все тут, видно, бандиты. Он решил тянуть время. Налил еще вина. Спокойно улыбался, хотя небритые щеки мешали быть спокойным, подергивались.

— Ты где училась нашему языку?

— Училась. А что?

— Трудное это дело — язык выучить.

— Мы быстро учим. Машина учит.

— А Бура знаешь? Он вот не умеет по-нашему говорить.

— Бур старый. Старый не может, молодой может. От внутренней несвободы трудно находилась тема для разговора.

— Сколько тебе лет, Рада?

Она долго и внимательно смотрела на Ефрема. И он тут понял, что эта Рада никакой не вождь четвертого Тобби, напустила на себя. Спьяну, что ли? Или такая же несчастная, как Фаэта.

— Ладно, Рада, завтра поговорим, — сказал он, чтоб спокойно разойтись. Он обрел самого себя.

— Сегодня! — возразила она, не сводя с него глаз. Ну что тут станешь делать? И смех и грех, как говорится.

— Глупая ты женщина, Рада, — сказал он. — К старику пристала. Погляди, сколько орлов в ресторане!

— Орлов? Что такое орлов?

— Героев. Понимаешь?