Андрей СЕРБА - ИСКАТЕЛЬ.1980.ВЫПУСК №4

— Но что я могу сделать в твоем тылу, великий князь? Защитить Москву от рязанского Олега? Помочь Андрею и Дмитрию Ольгердовичам, если навалится на них литовский Ягайло? Понимаю я, великий князь, что должен кто-то и беречь Москву, и прикрывать твою спину, но почему это должен делать именно я? Разве нет у тебя других князей и бояр, разве нет в русском войске других храбрых и опытных воевод?

Какое-то время Дмитрий шел молча, глядя себе под ноги, затем поднял голову.

— Много врагов у Руси, брат, но главный из них — Орда. Страшную силу собрал Мамай на Дону, ничуть не меньше той, что вел когда-то на Русь Батыга-хан. Нас, русичей, вдвое меньше. Но против Мамая я не могу выставить даже и этих своих сил. Потому что нависает надо мной с запада враждебная Литва, союзник Мамая. В любую минуту может укусить нас сзади или сбоку рязанский Олег, что тоже держит ордынскую руку. Потому и стоят на литовском порубежье без малого сорок тысяч русичей, оттого и вынужден я оставить в Москве пятнадцать тысяч своих лучших воинов. Треть моего войска не могу двинуть я из-за этого на Орду, каждый третий русский меч пропадает сейчас попусту. А это значит, что там, на Дону, каждому русичу придется рубиться уже не с двумя врагами, как случилось бы, будь у меня сейчас все русское войско целиком, а с тремя.

— Понимаю это и я, великий князь, но что можно сделать другое? Убери ты с литовского кордона Андрея и Дмитрия Ольгердовичей — Ягайло соединится с Мамаем и тебе в бою придется выставить против него те же сорок тысяч воинов, что держат его сейчас в Литве. А оставь ты без защиты Москву, кто знает, может, уже завтра будут под ее стенами рязанцы или другие супостаты. Все мы, русские князья и воеводы, понимаем это, великий князь, и каждый из нас знает, что в твоем положении ничего другого сделать невозможно.

И вдруг, к величайшему удивлению Владимира Серпухозского, Дмитрий весело рассмеялся.

— Да, брат, ты совершенно прав, в твоих словах нет ни одного промаха. Уверен, что так же рассуждают и Мамай с Ягайлой. И как благодарен я небу, что в эту тяжкую для Руси годину рядом со мной оказался боярин Боброк, в бездну ума которого я страшусь даже заглянуть.

Дмитрий с хрустом сломал ветку, отбросил ее в сторону. Загородив князю Владимиру дорогу, он положил ему руки на плечи.

— Ягайло и Мамай знают, что, выступи Литва против меня или даже останься на месте, она свою задачу выполнит: треть моего войска будет не у дел. И это их вполне устраивает. Но это никак не устраивает меня, брат, потому что мне для победы нужно совсем другое. Мне нужно, чтобы и Ягайло со своими полками остался в Литве и чтобы я со всем своим войском один на один схватился с Мамаем.

— Но это невозможно, великий князь.

— Нет, брат, это возможно, — жестко произнес Дмитрий.-

И это сделаете вы, кому я больше всего верю, — ты и Боброк, это сделают вместе с вами Дмитрий и Андрей Ольгердовичи. Вы вернете Руси те пятьдесят с лишним тысяч дружинников, что держу я сейчас против Литвы и Рязани, и вместе с тем вы не дадите Литве и Орде соединиться. Вот что должен ты сделать, брат, вот для чего отправляю я тебя сейчас в Москву.

Владимир Серпуховский и раньше прекрасно знал ум, сметку и предусмотрительность своего двоюродного брата. Именно Дмитриева дальновидность и опытность вознесли Москву выше всех остальных княжеств, но то, что говорил Дмитрий сейчас, не укладывалось у него в голове.

— Великий князь, но как я сделаю это? И в человеческих ли вообще это силах?

Дмитрий усмехнулся.

— Все это вполне в наших силах, брат. Этот план родился в хитроумной голове боярина Боброка, вдвоем с ним мы продумали и вынянчили его. А сейчас о нем узнаешь и ты.

Дмитрий почти вплотную приблизил свое лицо к лицу Владимира Серпуховского, крепче сжал его плечи.

— У обоих Ольгердовичей и у тебя только конница и никаких обозов, а у Ягайлы основная масса войск — тяжелая пехота и целое море обозов. Значит, одно и то же расстояние вы с Ольгердовичами покроете в три раза быстрее, чем Ягайло со своими литовцами. Я с войсками завтра выступаю из Коломны на Дон, а потом по приказу и ты с Ольгердовичами, оставив Москву и литовское порубежье, двинетесь следом. Когда мы с вами соединимся, более медлительный Ягайло все еще будет в пути. Вот тогда, имея в своих руках всю русскую силу и не боясь Литвы, я навяжу бой Орде.

Некоторое время, нахмурив лоб и прищурив глаза, Владимир Серпуховский молчал.

— Да, великий князь, лучше этого плана человеческая голова не может придумать ничего, — наконец сказал он. — Но если Ягайло, узнав о твоем выступлении из Коломны, сам нападет на Ольгердовичей?