Журнал «Если» - «Если», 2002 № 03

— Давайте отправимся в Лондон! — взволнованно зашептал я. — Я представлю вас в Исследовательском клубе, покажу им, на что вы способны…

— И что дальше? Муж рассказывал о вашем клубе. Вы запрете меня в клетку, как поступаете со всеми несчастными, которых подбираете в своих странствиях? Нет, благодарю.

— Ничего подобного! — возразил я, хотя на самом деле еще не успел всего продумать. Действительно, как удержать ее в клубе в перерывах между поездками? Что ж, эту проблему придется решать на ходу… — Умоляю! Вернитесь в Лондон со мной.

На беду, в этот момент в гостиную вошел Уоллес.

Дальнейшее походило на дурной французский фарс. Уоллес обвинил меня в попытке украсть у него жену, я в свое оправдание утверждал, что она понадобилась мне в куда более высоких, истинно научных целях, а миссис Уоллес почему-то называла меня «этот ужасный человек». Наконец, после того, как я не меньше дюжины раз повторил слово «фантазма», он как будто сменил гнев на относительную милость.

— Так вы утверждаете, что Адель и есть фантазма? — недоверчиво спросил он.

— Да, — кивнул я.

Он повернулся к жене.

— Разумеется, нет, Сэмюэл! — заявила миссис Уоллес с излишней, на мой вкус, резкостью. — Тебе не кажется, что ты был бы в курсе дела, окажись я ею?

— Не знаю… — протянул ошеломленный Уоллес. — Откуда бы я узнал? А что, очень возможно…

— Не говори глупостей! — возмутилась миссис Уоллес.

— Смотрите! — поманил я Уоллеса. — Вот прибор музоптикон, изобретение некоего Уитерспуна. Видите? Он регистрирует присутствие фантазмы здесь, прямо в этой комнате!

— В последнее время я прямо-таки источаю идеи, — проговорил Уоллес. — Столько не придумаешь даже за целую жизнь. Дорогая, если ты…

— Прекрати! Я Адель Амброуз Уоллес, уроженка Бостона. Да что с тобой? Ты ведь столько лет знаком с моим отцом!

— Поспокойнее, дорогая! — попросил жену Уоллес.

— Ну, а если я и впрямь окажусь фантазмой, как бы ты со мной поступил? Этот ужасный человек хочет увезти меня в Лондон и запереть в клетке вместе с драконами, вервольфами и Бог знает кем еще. А ты? Что сделал бы ты?

— Ничего, дорогая. Ты бы осталась моей любимой женой. Я бы никуда тебя от себя не отпускал…

— Чтобы в голове у тебя продолжали заводиться смелые идеи?

— Разумеется, ты помогла бы моим исследованиям. Ты была бы мне не только женой, но и музой, источником вдохновения. Я совершил бы потрясающие открытия! Никто меня не остановил бы. Возможно, меня даже избрали бы членом Исследовательского клуба.

— А я считала себя твоей спутницей жизни.

— И это, конечно, тоже…

— Но ты не прочь использовать меня в своих целях.

— В наших общих целях, дорогая! Твой талант принес бы пользу нам обоим.

— В последний раз повторяю: я не фантазма.

— Как тогда ты объяснишь поведение стрелок прибора? — спросил Уоллес.

— Понятия не имею! — гневно отрезала миссис Уоллес. — Спроси мистера Арбетнота — это его штуковина.

И с этими словами она покинула комнату. Мы услышали, как захлопнулась входная дверь.

Адель! — крикнул Уоллес, выбегая следом за ней. — Адель, моя бесценная…

Я же остался сидеть, слишком потрясенный случившимся, чтобы произнести хоть слово. Ведь я увидел, что с уходом миссис Уоллес прибор взбесился еще сильнее.

Единственным человеком, оставшимся в гостиной, не считая меня, была миссис Джонс. Я смотрел на нее, не находя слов.

— Да, — ответила она на мой не прозвучавший вопрос.

— А вы?.. Вы поедете со мной в Лондон?

— И не подумаю! Миссис Уоллес все рассказала. Вы и впрямь сажаете свои находки в клетку?

— Только некоторых… — В ее присутствии я чувствовал себя парализованным. Ее лицо было воплощением тысячелетнего спокойствия и мудрости. За спиной у нее трепетали крылья — или то были всего лишь завязки фартука?

— А теперь мне придется вас покинуть, мистер Арбетнот, — произнесла фантазма.

Несколько непонятных словечек — и гостиная со всей обстановкой исчезла. Я очутился на улице посреди деревни. Солнце садилось, работники медленно брели домой. Адель Уоллес решительно шагала к железнодорожной станции; рядом с ней, отчаянно жестикулируя, семенил ее супруг.

За истекшие с тех пор сорок лет не было дня, чтобы я не вспоминал эти события во всех подробностях. Через Исследовательский клуб я проведал, что Уоллесы развелись, и Адель вернулась в Бостон, к родителям. Сэмюэл сделал несколько открытий, не слишком, впрочем, значительных, после чего забросил исследования — во всяком случае, в клубе его имя перестало упоминаться.