Журнал «Если» - «Если», 2002 № 03

Дмитрий Володихин

Москва: АСТ, 2001. — 352 с.

Пер. с англ. Е. Лукина.

(Серия «Темный город»). 7000 экз.

Этой книги ждали давно, с тех пор, как мы впервые познакомились с профессором Эшером и его женой Лидией в романе «Те, кто охотится в ночи». Тогда «вампирский детектив» был нам внове, да и блестящий перевод Евгения Лукина сделал свое дело. И вот, наконец, продолжение. На сей раз большую часть книги занимают приключения высокоученой жены профессора, которая в сопровождении нашего старого знакомого — вампира Исидро — пытается вызволить своего мужа из тенет международной политики. Сюжет разворачивается накануне первой мировой войны. Возникает подозрение, что одна из стран пытается привлечь на свою сторону вампиров. Ну, а дальше действие строится по всем канонам классического шпионского романа в духе «ретро». Перевод Евгения Лукина, как всегда, хорош. Он сделал все, что мог. Но исходный материал, увы, подкачал. Такое впечатление, что Хембли работала над «Путешествием в страну смерти» чуть ли не под угрозой репрессий издателей, алчущих продолжения. Отвращение к собственному тексту выпирает из каждого эпизода. Все надуманно, манерно, несвязно. «Турецкие» эпизоды должны, по замыслу, пугать, а они даже не смешны. Мудрый вампир Исидро ведет себя как последний политкорректный придурок, а герои поочередно наступают на все грабли, до которых доберутся. К некоторым, впрочем, они возвращаются, чтобы получить в лоб еще раз… Все это не смешно, а весьма поучительно. Прежде чем браться за продолжение вещи, имевшей успех, надо трижды подумать — а лежит ли душа к этому труду?

Павел Лачев

Сост. Д. Володихин.

Москва: Мануфактура, 2001. — ч.1 — 352 с., ч.2 — 324 с. 3150 экз.

Термины множатся. «Турбореализм», «некроромантизм», теперь вот и «сакральная фантастика». Рецензируемая книга — третий сборник, представляющий новое направление. Под «сакральной фантастикой» предлагается понимать литературу, где потустороннее — не просто аллегория или фон, а краеугольный камень, основа авторского миросозерцания. В отличие от фэнтези, в «сакральной фантастике» тайна, чудо, мистика не прием, а предмет художественного исследования.

Только вот произведения сборника не слишком вписываются в обозначенные рамки жанра. Это вовсе не значит, что под бело-зелеными обложками собраны плохие тексты. Нет, их художественное достоинство — отдельный вопрос, есть весьма неплохие работы.

Однако если говорить о жанрах — это чаще всего оказывается либо обычная фэнтези, либо женский роман, либо историческое повествование с тонкой прослойкой мистики. Повесть Елены Хаецкой «Бертран из Лангедока» — добротное историческое произведение, изящно написанное, но где там сакральное? В «Повести о последнем кранки» Натальи Некрасовой создан типичный фэнтезийный мир, непростые взаимоотношения двух рас, людей и «кранки» (некий аналог эльфов); мистическая проблематика здесь едва обозначена, в центре повествования — сугубо «посюсторонние» дела. «VIRAGO» Полины Копыловой — историческая новелла, где практически нет даже фантастического элемента, разве что главной героине временами снится преследующий ее смерч. «Деринуар — море света» Ольги Елисеевой — исторический роман из жизни елизаветинской России, всей сакральности там — описание масонских ритуалов да мудрый маг, граф Сент-Жермен. Дмитрий Володихин в повести «Мятежное семя» активно использует шумерскую мифологию. Боги, демоны и люди сплетены в такой клубок, что не сразу и различишь, где кто. Но возникает ощущение, что все это как-то не всерьез. В повести (обозначенной как часть готовящегося к изданию романа) добротно выписана древняя бесовщина — и это что, тоже сакральная фантастика?

Пожалуй, лишь повесть дебютанта Олега Марьина «Пасечник» вполне отвечает замыслу составителя. Гоголеобразный разгул нечисти осмысляется в религиозных категориях, мир показан как поле битвы между Богом и дьяволом (насколько уж это удалось автору).

И где же мораль, господа? Термин «сакральная фантастика» вполне имеет право на существование. Сборники эти — дело нужное, опубликованные произведения сами по себе интересны. Только вот не поспешил ли составитель материализовать свои жанровые абстракции?