Владимир Фильчаков - Абсолютная власть

Я сразу сказал парням - хорошей жизни не ждите. За такую зарплату вам придется пахать и пахать шестнадцать часов в сутки. Учеба, тренировки, снова учеба и опять тренировки. До седьмого пота, до крови из носа, до тошноты. Зато вы у меня станете выносливыми, тренированными, пролезете в любую щелочку, куда и кошка не протиснется, и убьете любое количество проклятых тварей - террористов. Я сразу вытребовал парням лицензию на убийство. Негласную, конечно, никто вам не признается, что дал письменное разрешение убивать, но кредо моего отряда - ни одной живой твари после операции.

Я не заметил, как заснул. Перед глазами у меня появилась какая-то решетка в палец толщиной, она закрывает выход в темный узкий коридор, по бокам которого идут толстые кабели. Решетка заперта на замок. Базукин непростительно долго возится с ним. Наконец створка бесшумно распахивается на предусмотрительно смазанных петлях, мы проникаем в коридор, который заканчивается тупиком. В потолке - люк, закрытый тяжелой чугунной крышкой. Авдеев просовывает в щель тонкий жгут перископа, на экранчике прибора в его руках видна пустая комната.

- Ребята, - скомандовал я. - Вдвоем - раз! - подняли.

Парни с едва слышным шумом сдвинули крышку в сторону. Мы вошли в комнату, захламленную какими-то фанерными щитами, мусором и битым кирпичом. Типичное подвальное помещение, заброшенное и никому не нужное. Однако тяжелая дверь заперта на врезной замок. Авдеев запустил перископный жгут в замочную скважину. На экранчике комната, заваленная старой мебелью, тряпками и обломками декораций из давно прошедших спектаклей. Посередине сидел часовой. Это бородатый террорист в камуфляжной форме. Судя по всему, он не совсем трезв, клюет носом и изо всех сил старается не уснуть.

Авдеев знаками показал, что может снять его через скважину. Я кивнул. Авдеев приладил к скважине духовую трубку. Через секунду террорист мертв, но выглядит так, будто он наконец-таки уснул. Базукин приступает к открытию замка. Через несколько секунд мы в комнате.

За второй дверью слышен голос. Кто-то напевает заунывную песню на непонятном языке. Авдеев опять воспользовался перископом. Следующее помещение было большое, скорее всего, это был склад старого театрального реквизита. Здесь трое мужчин за столом играли в карты, еще один сидел на полу, свесив руки между колен, и пел. Я сделал знак Авдееву, тот подошел к самой двери и сказал по чеченски, с протяжным стоном:

- Зайди сюда!

Пение снаружи смолкло, но через мгновение возобновилось.

- Зайди сюда, шакал! - повторил Авдеев.

- За шакала ответишь, - отозвался певец и открыл дверь.

Он тут же упал с громким стуком. За дверью весело рассмеялись, прокричали что-то вроде того, что молодец, Ахмед, успокоил пьяницу.

Авдеев уже пускал газ через щель. Мы надели противогазы и вошли в склад. Террористы бессильно висели на стульях, парализованные.

- Прикончите их, - приказал я.

Авдеев и Базукин деловито и хладнокровно выполнили приказ. За следующей дверью была лестница на первый этаж.

- "Зет два" - главному, - сказал я в микрофон. - Выходим на первый этаж. Пять тварей в аду.

- Спасибо, Серов, - отозвался главный. - Кузьмин и Панкратов тоже подобрались к первому. Работайте.

- Черт возьми! - сдавленно сказал кто-то над ухом. - Так вы штурмуете?! Вы понимаете, что в любую минуту они могут взорвать свои проклятые бомбы?! Вы штурмуете? Почему вы не можете ответить прямо?

Я открыл глаза, посмотрел на говорившего. Это мэр, потный и взволнованный.

- Успокойтесь, - мягко сказал я. - Присядьте, и я вам все объясню.

Мэр тяжело опустился на стул. Было видно, что он сильно переживает случившееся и находится на грани нервного срыва. Во рту он перекатывал что-то твердое, видимо валидол.

- Видите ли, - начал я, - мы не штурмуем. Мы просачиваемся сквозь все щели тихо и незаметно и ликвидируем всех тварей, попадающихся на пути. Ребята вышли на первый этаж. До конца операции осталось не больше часа. Прочесать все помещения, выйти в зал и перестрелять террористов.

- Но как? - тихо сказал мэр. В глазах его появилась надежда.

- Очень просто. Вот, например, вы и ваши товарищи заметили, как я вошел в помещение? Вы не увидели и не услышали. Так же и террористы. Это называется нинцзюцу - искусство быть невидимым. И неслышимым.

- Хорошо, - прошептал мэр, и лицо его разгладилось.

- Простите, - вмешался в разговор генерал. Он стоял неподалеку и все слышал. - Но террористов нужно брать живыми. Их нужно судить.