Александр Дихнов - Портал на Керторию

И когда у возникшей в проеме тени рука метнулась к поясу, мой кулак устремился вперед. Но остановился, чуть не дойдя до носа цели, – промелькнувшее в полутьме лицо показалось знакомым и неопасным…

– А, это вы! – хором воскликнули мы, хотя мне понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить вслед за лицом еще и имя.

Это был Том Карверс, бывший сослуживец майора Уилкинса, а ныне – глава отряда телохранителей при герцоге Лане. Сообразив все это, я решил, что удивление и прочая демонстрировать не стоит, поэтому отступил на шаг и деловито приказал в стиле майора:

– Сержант, доложите обстановку! Он явно воспринял обращение как должное, вытянулся и щелкнул каблуками:

– Есть, сэр! Согласно полученному приказу я отвел вашу яхту в систему Рэнда. И далее, на грузовую станцию Рэнд-6, где поставил ее в док. Никаких конфликтов по дороге и во время пребывания на станции не произошло.

Исчерпывающий рапорт, ни хрена не скажешь! Я все-таки растерялся, но мне на выручку невольно пришла Га-эль. Тронув меня за рукав, она спросила:

– Герцог, если я вам сейчас не нужна, то я пойду, прилягу где-нибудь, ладно?

– Да, конечно, – поспешно согласился я и, пока провожал ее взглядом, немного привел мысли в порядок. Эти чертовы вояки необыкновенно дисциплинированы и напрочь лишены фантазии. То есть, если ему приказали привести яхту на Рэнд и ждать моего появления, он привел и ждет. А что я опаздываю на пару неделек, никого не волнует…

– Скажите-ка, Таллисто все еще Президент Рэнда?

Карверс посмотрел на меня слегка округлившимися глазами, но вовремя вспомнил, что в его задачу входит отвечать на вопросы, а не комментировать их, и кивнул:

– Так точно, сэр!

– Значит, отсюда следует убраться поскорее… – в раздумье проронил я. Пусть Таллисто и не отважится напасть на меня в открытую, но после устроенного ему мордобоя просто обязан измыслить какую-нибудь пакость…

К моему изумлению, брошенные в воздух слова Том Карверс воспринял как руководство к действию. Обойдя меня, он уверенно уселся в кресло пилота и принялся манипулировать кнопками и рычажками, занимаясь расконсервацией яхты. Я в молчании наблюдал за ним вплоть до момента, пока четверть часа спустя, получив разрешение от диспетчера станции, Том Карверс не вывел яхту из дока в открытый космос. Не важно, из каких он исходил соображений, продолжая работать на меня; я даже не собирался затрагивать эту тему, опасаясь, что всплывет какое-либо недоразумение. Безусловно, сержант был человеком Лана, но он умел управлять кораблем, а я – нет… Поэтому я подал голос, только когда мне был задан вопрос:

– Куда полетим, сэр?

– Покажите мне карту, сержант.

По-прежнему ничуть не удивляясь, он кивнул, включил со своего пульта монитор на штурманском месте и вывел туда карту галактических п-в-туннелей. Подойдя поближе, я с минуту разглядывал схему, а потом ткнул пальцем в левый верхний угол, где почти правильный треугольник образовывали системы Денеба – Антареса – Веги… Почему именно туда? Не думаю, что мог бы вразумительно ответить – просто там жили мои друзья, да и вообще многие керторианцы, а я, похоже, подсознательно стремился держаться поближе к своим…

Утро третьего дня полета я встретил в настроении спокойном, где-то даже меланхолическом. Сидя в кают-компании и поглощая в одиночестве скудный завтрак, состоящий из разогретой пиццы, я размышлял о вещах простых и бестревожных. В частности, как я мучил бы прежнего хозяина «Элейн», если б тот паче чаяния попался мне в руки. Скажем, достаточно было бы потчевать его содержимым собственного холодильника на протяжении месяца? Или он оказался бы слишком привычен, и следовало разнообразить диету чипсами?..

Наверное, подобные мысли могут выглядеть странными для человека, очутившегося в крайне запутанной и опасной ситуации, но против правды не попрешь. Еще, разумеется, можно сделать предположение, будто за последние дни я уже разгадал все секреты, составил гениальный всеобъемлющий план действий и теперь умиротворенно ожидал подходящего момента для его осуществления, но это будет так же похоже на истину, как кролик на удава…

Истина же заключалась в том, что я был вынужден расписаться в собственном умственном бессилии. Пытаясь распутать клубок, закрученный моими соотечественниками, и трепыхаясь в паутине недоказанных гипотез, версий и предположений, я чувствовал себя чрезвычайно урбанизированным господином, неожиданно оказавшимся посреди глухих джунглей, когда невозможно распознать зло или благо, опасность или спасение даже прямо под собственным носом…