Александр Карнишин - Чернуха

На экране телефона, выпавшего от рывка из кармана, мигало: "Мамо".

— Алло! Алло! Коля! Коля, что там у тебя! Алло!

Пусто в коридоре.

Никого.

— Ну?

— Где больнее — здесь или здесь? Не смотри, а чувствуй. Вот так?

— Ух… Блин. Так больнее.

— Ага. Все понятно.

— Что скажешь, лепила?

— Рожистое воспаление. Стрептококковая инфекция, — сказал, протирая руки остро пахнущей салфеткой, врач в засаленном костюме.

— И что? Лечить-то как?

— Лечить… Я бы посоветовал солнце, йодную сетку и постельный режим на недельку…

— Смеешься? — капитан был зол. Мало того, что все на нём, так еще и это — болячку какую-то прихватил. Ни сапоги надеть, ни берцы форменные натянуть. Ногу раздуло так, что еле влезала в штанину. И больно же, черт! Какой он боец, если ни бегать, ни ходить нормально?

— Какой тут смех, Петрович? — вздохнул врач. — Постельный режим — это как минимум. А уж ультрафиолет был бы очень к месту. Да где его взять? Ну, таблеток я тебе дам, чтобы хоть как-то… А мазать вообще ничем нельзя.

— Заразное это?

— В принципе, если постараться, можно и заразить. Стретококки — они такие. Ну, не трись ни о кого — пронесет. Вообще-то и ты сам — заразился, скорее всего. Где-то у нас тут инфекция бродит.

— Издеваешься?

— Слушай, капитан, ты понимаешь, что если что — операцию я тебе здесь просто не сделаю?

— Все так серьезно?

— Да не серьезно, если бы солнце, сухость, никакого трения и раздражения, постель на недельку, пенициллин… А где я тебе возьму это здесь?

Солнце… Солнца они не видели уже два месяца. Солнце где-то было. Но это где-то надо было долго искать на глобусе, стоящем в одной из классных комнат. Вернее, комнат, названных классными. Двадцать метров грунта и бетона над головой. Два шлюза и намертво замкнутые стальные двери. Фильтры на вентиляции. Очищенная вода. Длинные гулкие коридоры, освещенные редко торчащими лампочками под стальной сеткой. Постоянная температура и постоянная влажность. Постоянно низкая температура и постоянно высокая влажность. Обувь, прокисающая на ногах. Вечно сырая одежда.

— Связи так и нет, кэп?

— Связи нет.

— А что там — вообще? Наверху?

— Кто же тебе туда лазил? По прогнозам, сейчас там самый разгар зимы. В августе. Старики всегда говорили, что август для нас — самое противное время. Вот и сбылось, видишь. Зима у нас теперь в августе. А нам бы весну, и дожди хорошие. Чтобы смыло все по максимуму. Тогда хоть нос высунуть можно будет.

— Если сейчас зима, когда ждать дождей?

— Год! Год, блин, и еще сколько-то! Или даже два.

— Петрович, и как мне тебя лечить? Болячка-то простая, в принципе. Известная. Но — как, когда сырость, холод, мерзость вся эта?

— Ну, и не лечи… Уй, черт…

— Больно?

— Штаны, черт, не натягиваются. А лежать нельзя, нельзя. Тут смотреть и смотреть за всеми… Спасли их, понимаешь. А теперь что с ними делать? Дальше — что?

— С тобой дальше — только хуже. А с ними со всеми — не знаю.

— Вот и я не знаю. Плачут. Родителей зовут. А я хожу и улыбаюсь — дурак дураком. Говорю, что еще немного, еще чуть-чуть…

— А родители все там…

— А родители — там.

Бомбоубежища в старые времена строили под большими домами, да под государственными учреждениями. Вот, под школой, например. Преподаватель военного дела привел его в порядок, выбил все, что положено по описи, проверял регулярно воздушные насосы, свет от дизелька, запасы солярки… Вот, склады все заставил набить, опираясь на городской штаб ГО. Сюда водили руководителей с предприятий, показывали, "как надо".

Когда прозвенел звонок телефона, и тут же повис над городом вой сирен, капитан погнал старшеклассников за мелкими — и скорее вниз, в подвал. По телефону сказали, что это не учеба. Да он и сам ждал этого. Всю жизнь, выходит, ждал…

Дождался.

Биолог стал врачом. Директор школы никем не стал. Просто не успел. Он приказал закрыть двери, а сам побежал по этажам проверять, не остался ли кто. Ну, и не постучался больше в двери. А остальные учителя были почти бесполезны. Они ели, как взрослые, а толку было — чуть. Ну что взять с пожилой математички? Пусть хоть с детьми занимается, отвлекает. Вон, к экзаменам готовит старших. Устно готовит. Литераторы тут нужнее. Они детям стихи и сказки наизусть читают. Ободряют, как могут. А дети все равно плачут. И ничего с этим не поделать.

Бетонный подвал. Сырость, холод, духота и теснота. Вонь отовсюду. Самое противное — от себя.

— И как ты рассчитываешь?