Гарри Гаррисон - 50х50

— Это… это ужасно, — он отвернулся, желчь выплеснулась в рот.

— На войне все ужасно, — ответил Мау Мау. — Пора идти, а не то нас поймают.

И сделал пару шагов, а потом вновь повернулся к итальянскому репортеру.

— Послушай, ты думаешь, мне это нравится? Теперь, может и да, но не с самого начала. Война всех превращает в зверей, и скоро невиновных не остается ни на одной из сторон. Но ты должен помнить, что это мятеж, а люди не поднимают мятеж и не идут на смерть, не имея на то веской причины. А у нас эти веские причины копились две сотни лет. Так чего нам не сражаться, чего не убивать, если наше дело правое? Белые делают это постоянно. Помнишь Вьетнам? Белые думали, что они правы, сбрасывая напалм на школы и больницы. Белые учили нас, как это делается. Поэтому, сталкиваясь с такой дрянью, — он пнул распростертое на земле тело, — мы знаем, как поступить. С такими можно говорить только языком оружия.

Бруно даже лишился дара речи. Несколько раз жадно схватил ртом воздух, прежде чем смог выдавить из себя: «Вы хоть себя слышите? Знаете, что говорите? То же самое говорил Муссолини, когда фашисты захватывали власть в Италии. То же самое в вашей стране говорили берчисты, минитмены. Вы лишь повторяете их слова!

Мау Мау улыбнулся, но в улыбке этой веселье отсутствовало напрочь.

— Неужели? Полагаю, ты прав. Нам всегда твердили, что нам нужно учиться, чтобы стать другими, и, скорее всего, это тоже правда. Они нас научили. Мы все поняли. Мы выучили свой урок.

Я написал трилогию «К ЗАПАДУ ОТ ЭДЕМА» о нашей планете Земля, которая 65 миллионов лет тому назад не столкнулась с гигантским метеоритом. В этих книгам разумные динозавры делят мир с человечеством. Из истории мы знаем, что разумных динозавров не существовало. Или они существовали..?

Акотолп спала крепким сном, безо всяких сновидений, как и любая другая яилане. А потом встала заря и она мгновенно проснулась, и мгновенно же осознала: что-то очень не так. Свет для зари слишком яркий, ярче, чем в полдень, озарил ее спальную камору. Мембраны закрыли глаза, когда она отпихивала лианы и выходила из-под дерева-города.

— Что-то не так, все не так, — сказала она себе, хвост заметался из стороны в сторону. Заря, которая не была зарей, встала на западе. Такого просто не могло быть, но случилось. Будучи ученым, она не могла не верить информации, полученной органами чувств, какой бы невероятной она ни казалась.

Постепенно свет начал меркнуть, к тому же его заслонила возникшая перед ней фигура. Фарги. Акотолп знаком повелела ей отойти в сторону, но фарги не сдвинулась с места. Вместо этого заговорила.

— Эистаа… вызывает срочно.

Акотолп подождала, пока свет полностью не померк. Вновь появились звезды, вместе с полной луной, залившей город серебряным светом. Фарги шла первой, то и дело спотыкаясь, направляясь к большой центральной поляне, где ждала Эистаа.

— Ты видела свет, — сказала она, когда Акотолп остановилась перед ней.

— Да.

— Объяснение-рассуждение желательно.

— Желаю повиноваться… однако, недостаток знания-информации.

В знаке Эистаа чувствовались удивление и разочарование.

— За время нашего знакомства-дружбы я никогда не слышала, чтобы ты признавала недостаток знания.

— Все случается первый раз. Я рассматриваю вопрос медленно и с позиций логики. Причина этого великого света неизвестна. Это не огонь, ибо огонь я видела.

— Что означает термин « огонь»?

— Объяснение — ненужная сейчас трата времени.

— Фарги в панике, мой ученый ничего не знает. Это очень тревожно.

— Странный феномен… но все кончено.

Акотолп тут же пожалело о сказанном, потому что земля под ними дрогнула и волна грозного гула накатилась на них. Фарги-прислужницы завыли в страхе и закрыли руками ушные отверстия. Некоторые даже повалились на землю и забились в конвульсиях. Эистаа недовольно фыркнула и чуть шире расставила ноги, впившись когтями в почву. Когда гул стих до низкого рокота, она вновь знаком выразила недовольство.

— Ты сказала, что все кончено, ученый с великими знаниями?

— Извинение за ошибку, готовность понести наказание.

Акотолп вытянула шею и откинула голову назад, подставляя горло. Знаком Эистаа показала, что принимает извинения и не желает казнить.

— Выскажи мне свои мысли, пусть и определенности у тебя нет, в эту ночь ты — единственная, кто может объяснить, что произошло.