И Крупеникова - Предел бесконечности

- Извините... - Глеб однозначно понял свое состояние: стыд.

Проворонил, - подумал он и диагностировал внутри себя досаду. - Хотя точнее сказать - "прокузнечил".

Новое ощущение родилось где-то в глубинах мозга. Логичная, но неиспользуемая словоформа. Игра слов. Шутка. Юмор. Юмор - сложнейшая эмоциональная конструкция, присущая человеку.

И в тот миг, когда он подумал о важном достижении в саморазвитии, мирное дыхание леса разверзлось громом.

Жулавский подскочил, как на пружине, а Глеб обнаружил себя возле полыхающего автоклава. Рядом в обоженной траве корчились в судорогах останки биологического тела, источавшие гнусный запах жареной плоти.

- В сторону!.. В сторону, тебе говорю!! - Жулавский отодвинул индивида, а сам направил на пылающий аппарат жерло портативного огнетушителя.

Глеб стоял, как окаменевший, и смотрел на погибшего. Мыслей не было. Лишь лавина неосознанных образов и ассоциаций заливала мозг и сознание.

- Он... погиб... из-за меня... - едва смог выдавить он.

И получил звонкую оплеуху.

- Тебя задело? Отвечай!.. Немедленно: диагностика состояния!

- Физические и логические функции в норме, - автоматически отчеканил индивид.

Оплеуха, как он успел заметить, существенно помогла. Мысли вернулись, а вместе с ними и аналитические способности сознания.

- Алексей Андреевич, - начал Глеб, но Жулавский лишь махнул рукой в сторону тропинки, ведущей к коттеджу.

- Иди домой. Ты тут не при чем. Замкнуло где-то... Скажи Антону, чтобы одевался, и быстро шел сюда... Черт возьми! Пять лет работы! Теперь нового лаборанта придется готовить.

Последнее Глеб слышал уже из-за спины. Так Жулавский простился со своим ассистентом.

- Пап, почему это случилось? - Анна подняла влажные глаза на отца.

- Трудно сказать, детка, - Жулавский со вздохом встал из-за стола. - Может быть предохранитель не сработал, может быть корпус дал трещину. Эта штука была очень старая.

Улыбчивая Полина бесшумно появилась рядом и аккуратно собрала на поднос посуду.

- Пап, а этот индивид мне нравился. Он красивый был.

- Да. Вытри слезки и пойдем-ка погуляем.

Анна тут же повеселела и, опередив отца, выскочила за дверь. Он догнал девочку на лестнице.

- Пап, - Анна приступила к реализации своего плана, - а кто теперь будет тебе помогать? Антон?

- Ты же знаешь, Антону нельзя долго находиться на улице. Он болен.

- Но ведь тебе нужен новый лаборант.

- Нужен, разумеется.

Отец и дочь медленно шли по тропинке к реке.

- Пап, а как начет Глеба? Он умный и сообразительный. Помнишь, ты сказал, что посвятишь этого индивида мне? Вот и оставь его в лаборатории!

Жулавский на минуту задумался.

- Нет, милая. Глеб предназначен для других целей.

- Но он же умеет учиться! Ты посмотри, сколько он читает. Я даже завидую. Мне бы такую скорость.

Алексей Андреевич хмыкнул.

- Уж не Антон ли тебя надоумил? Полчаса назад он твердил мне то же самое.

- Ну вот! Так что тебе мешает?

Анне показалось, что отец готов согласиться.

- Нет, дочка, - прозвучал уверенный ответ. - Глеб скоро уедет, чтобы жить у людей, которым он нужен.

Девочка поджала губы.

- Пап, но он мне тоже нужен.

- Анюта, мы уже это обсуждали. Ты должна стать хорошим специалистом, неважно, какую сферу деятельности ты изберешь. У тебя будут верные друзья, умные коллеги, любящий муж. Все в твоих руках. Индивид тебе не поможет.

- Но я хочу, чтобы у меня был настоящий друг!

Жулавский остановился.

- Анна, индивид и человек - принципиально разные существа.

- Тогда зачем ты их делаешь?

- Чтобы люди использовали их, любовались ими. Это искусство, детка. Искусство созидания.

- Тогда я хочу научиться этому искусству! Давай, я буду тебе помогать.

Отец в первый миг растерялся.

- Ты еще слишком... юная.

- Маленькая, ты хотел сказать? Папа, ты забыл? Мне скоро шестнадцать лет! Я поступлю в университет, как Филипп. Ты думаешь, я неспособная? Думаешь, только парни могут стать настоящими биологами?

- Ну что ты, что ты, - спокойствие давалось Жулавскому с большим трудом. Твой брат выбрал науку. Это верно. Он сделает неплохую карьеру. Но я не ученый, я творец. И вот этого как раз Филипп не понимает.

- Поэтому вы поссорились?

- Почему ты считаешь, что мы поссорились? - в голосе отца появился холодок.

- Ну... он тогда так спешно уехал. Я решила, что вы поругались. И Антон сказал, что Филипп сделал что-то очень нехорошее, а ты его вздрючил.

- Антон слишком много говорит. Да, Анна, Филипп сделал нечто плохое. Он украл у меня одно из моих творений.