И Крупеникова - Вычеркнутые из судьбы (Семь стихий мироздания - 2)

- Вы убиваете мирян? - спросил он.

- М-м, - замялся Дымиус, - не часто, но, должен признаться, да. Я же упырь, - он застенчиво склонил голову на бок.

- Я догадался.

- Ради вас и вашего брата я готов...

- Нет, - отрезал Оливул и расстегнул манжету на левом рукаве. - Лучше помогите мне провести небольшую операцию.

Смотритель замка опешил.

- Вы доверяете мне?

- Доверяю.

Оставив упыря в благолепном недоумении, Оливул пододвинул кресло ближе к тахте и, опустившись в него, сосредоточился на образе элементарной системы для прямого переливания крови. Дымиус нерешительно мялся поодаль, и, наконец, решился заговорить.

- Господин, даже у братьев бывает разная кровь. И если это так, он, упырь показал на Доная, - погибнет.

- Я знаю, - обронил Белый князь.

На столе перед ним прямо из пустоты материализовалась легкая конструкция с ручным движком и двумя трубками, каждая из которых заканчивалась длинной иглой. Когда образ окончательно воплотился в предмете, Бер-Росс взял одну из трубок, быстро ввел иглу в вену на предплечье брата и без колебаний повторил ту же процедуру на своей руке.

- Пожалуйста, подойдите сюда, - обратился он к смотрителю, и когда тот с готовностью приблизился, продолжал. - Начинайте медленно вращать ручку. Моя кровь будет перетекать по трубке к брату. Я скажу вам, когда закончить.

- Вы рискуете, господин? - осторожно спросил упырь.

Оливул откинулся в кресле.

- Нет, Дымиус, - ответил он тихо, - я не рискую: так однажды уже было.

Ш 7 Ч

Оливул наблюдал за алой струйкой, ползущей по прозрачной трубке. Вспомнился тот, первый случай...

Донай был мальчишкой-подростком, задиристым, безрассудным, отчаянным. С кузеном он не ладил, при каждой встрече норовил излишне вольно пошутить, петушился и старался доказать свое превосходство. В один из таких спектаклей лошадь, которую пацан объезжал на виду у старшего брата, понесла. Он сорвался с седла где-то на лесной дороге и, напоровшись бедром на острый сук, потерял сознание. Оливул отыскал его, почти бездыханного, спустя полчаса и, плохо отдавая себе отчет, что делает, с мальчишкой на руках бросился по Структурному мосту в Мир Ортского. Однако герцог только взглянул на Доная и спокойно сказал: "Ты сам излечишь его. Ты достаточно силен, чтобы уверовать и действовать". Бер-Росс попытался возразить, напомнить учителю, что существует лишь благодаря искусственной жизни и его тело наполнено смертью. Ортский не дослушал: "Верь", - обронил он и ушел.

И вот по велению рока все возвратилось. Но теперь Донай был взрослым, детские злые шутки, неприязнь, соперничество, дуэль прошли чередой и канули в прошлое, а Оливул, навсегда расставшийся с мертвой жизнью, на сей раз сам себе сказал - "Верь".

Белый князь пришел в себя, когда какой-то горький настой просочился в горло.

- Пейте, господин, - проскрипел над ним Дымиус, - и к вам вернутся силы.

- Что это? - выговорил Оливул.

- Древний эликсир. Вы потеряли сознание, и я осмелился завершить операцию сам, - он показал на сосуд и трубки с иглами, лежащие на столе.

- Спасибо.

Оливул уронил голову на высокую спинку кресла и перевел взгляд на Доная. Внешних изменений в состоянии раненого не наблюдалось, но он угадал вдруг, что брату легче. Уверенность эта пришла через новое чувство, сродни тому, что испытал он, услышав голос Тверди.

Время в замке текло по собственным законам. Здесь не существовало ни ночи, ни дня, их место занимал постоянный сумрак. Из окон не видно было небесных светил, а луна, хоть и выплескивала изредка свой безрадостный блеклый свет, ни разу не показалась из-за туч. Странные слуги Дымиуса периодически меняли свечи в комнате, где лежал Донай, не угасало пламя в камине, распространяя умиротворяющее тепло. Но за дверью господствовали мрак и холод, скрипели половицы под тяжелой поступью невидимых монстров, и иногда из недр замка доносился леденящий душу вой, приглушенный толстыми стенами.

Оливул не мог сказать, как долго продолжалось его бдение. Он не позволял себе спать, ибо подпустив сон однажды, едва не потерял экзорный образ, благодаря которому Донай держался сейчас за жизнь. В сознание раненый не приходил, но периодически принимался бредить. Несколько раз Бер-Росс расслышал среди бессвязных слов свое имя. Оно звучало, как слабый крик о помощи.

Смотритель замка заботливо приносил еду. Чаще, поставив поднос на стол, он молча удалялся, но иногда задерживался, чтобы поговорить, безошибочно определяя настроение гостя. В ходе этих коротких разговоров Оливул узнал, что в подвалах и на подземном этаже старой башни, постоянно происходят непредсказуемые пространственные изменения, а диковинные создания время от времени навещают замок.