И Крупеникова - Вычеркнутые из судьбы (Семь стихий мироздания - 2)

И он отвернулся от Гаюнара так, будто его не было и в помине.

- А как насчет Смерти? - подал голос Ви-Брук.

- Донай, оставь его, - шепнул Оливул.

Но Синий князь сказал достаточно, чтобы подтолкнуть колдуна на следующий шаг.

- Мне не нужна Смерть! Мне не нужны вы все! Я сам создам себя в своем Мире! Земля, Вода, Воздух, Огонь! Я отрекаюсь от вас.

Каллист повернулся и пошел по Пути, не замечая, что при этом так и не двинулся с места.

- Он заблудился внутри собственной Игры, - пробормотала Юлька, с некоторой жалостью следя за колдуном.

- А по-моему, он вполне счастлив, - пожал плечами Пэр.

- Ну как, пора на Волка, капитан? - спросил Донай.

Серафима, скрестив на груди руки, смотрела на изуродованного чародея.

- Было бы бесчеловечным бросить его здесь в таком состоянии, - сказала она.

- С ним еще мягко обошлись, - проворчал Ви-Брук, покосившись на Грег-Гора.

Каляда качнула головой, давая понять, что придерживается иного мнения, и неторопливо направилась к Каллисту.

Заметив нежданного персонажа в лоне своего искусственного одиночества, экзистор долго не мог сконцентрировать мысль, чтобы подобрать подходящий образ.

- Кто ты? - спросил он, оставив тщетные попытки обозначить женщину чем-либо земным.

- Я то, что дает возможность путешествовать в Путях Судьбы и творить Миры. Я Космос. Однако без отвергнутых тобой Стихий я представляю миф, невостребованную идею, я теряю целостность бытия. Посмотри: ты идешь, и не двигаешься; ты мыслишь, и не обретаешь решений, созданные тобой образы не находят воплощения. Такой Мир ты хотел построить для себя?

Каллист опустил голову.

- Я отрекаюсь и от тебя,... Космос, - глухо произнес он.

- Ты желаешь прекратить свое существование?

- Это существование?! - он поднес обнаженную до костей руку к изувеченному лицу. - Когда я проиграл первый раз, огонь дракона сжег мою плоть. Сегодня он сжег мою душу!

- О, да. Огонь умеет разрушать. Но на очищенной им почве вырастают плодоносные деревья и прекрасные цветы, а на пепелищах городов те, кто в борьбе обрел силы, выстраивают новые, еще более совершенные города. Стихии дают тебе шанс обрести себя, Каллист.

Друзья ожидали капитана, собравшись тесной группой возле покрытого иллюзорным туманом Крылатого Волка. Приближаясь к ним, Каляда чувствовала за спиной растерянный взгляд колдуна.

- Его гордыня умерла, - произнес Оливул, когда женщина вошла в тень корабля. - Он только что сломал Игру, в которой отрекался от Стихий.

- Пусть его охраняет Вода, - выпалила Юлька и, испугавшись собственной торопливости, вопросительно посмотрела на Белого князя.

- И Твердь, - поддержав подругу взглядом, добавил Бер-Росс.

- И Воздух, - улыбнулся Пэр.

- С чего он взял, что Жизнь несет боль? - Данила потрепал по холкам Аполлона и Артемиду. - Впрочем, она сама его разубедит.

Ви-Брук хмыкнул и демонстративно вложил Меч в ножны. Возникло ощущение какого-то неудобства. Некая мысль, не то своя, не то пришедшая извне, плутала между пластов сознания.

- Донай, - Белый князь прямо посмотрел брату в глаза.

Тот понял, что от него, Витязя Смерти, ждут слова.

- Ладно, - бросил он. - Но я делаю это лишь потому, что ты так хочешь, Оливул. Смерть да прибудет с ним.

Гай-Росс сделал шаг вперед.

- Именем Племени Драконов! Отпусти его, Огонь!

Марево Надмирий прорезала огненная струя. Пылающий туннель захватил в себя Каллиста и понес сквозь пространство к далеким Мирам.

- Куда ты отправил его, Грег-Гор? - Оливул тревожно следил за нескончаемым мостом, окруженным языками пламени.

- В Мир, где его постигло проклятие Матери Драконов, - ответил Черный князь слившимся воедино голосом.

"Теперь ему решать, как править колесницей своей судьбы, чтобы Племя посчитало его достойным и избавило от проклятия".

Юльке показалось, что это последнее произнес кто-то из друзей. Но после ответа Грег-Гора никто не проронил ни слова. Девушка обеспокоено посмотрела на Оливула и вдруг обнаружила, что знает все, что с ним произошло с момента, как Донай заметил на подоконнике зеленоглазых ящериц. Она вздрогнула. Ведь ящерок видел не Оливул, а Донай, значит... Бездна смерти, изнурительный подъем по отвесной стене. Перед глазами замелькали проносящиеся под крыльями ветра поля и леса, скалистая гряда с тенью дракона на камнях, выжженный солнцем двор и толпа разгневанных людей.

- Серафима, что это?

Поток образов, хлынувших на Юльку, был прерван возгласом Данилы. Девушка часто заморгала, испуганно огляделась и поняла: каждый из семерых испытал сейчас то же. Каждый, в том числе и Каляда.