И Крупеникова - Вычеркнутые из судьбы (Семь стихий мироздания - 2)

- Эй, на Волке! Куда вы подевались!

- Гаюнар! - Юлька перехватила у Бер-Росса микрофон. - Слышим вас!

- Шлюз готовьте, идем на стыковку, - пришло в ответ.

На экранах и за центральным иллюминатором было видно, как от темной громады отделяется крошечный флаэр. Но друзья вздохнули свободно, лишь когда катер опустился в ангаре.

Казалось, сам Крылатый Волк воспрянул духом, когда экипаж в полном составе собрался на борту. Пэр первым делом втек в стены корабля, и на внемиренцев хлынули его теплые, не оформленные в конкретные образы чувства. Грег и Гор наперебой принялись рассказывать Оливулу, Донаю и Юльке о приключениях на лайнере, в азарте упустив из виду, что и монстры, и чудовищный невидимка были создано мыслью экзистора. Серафима не стала мешать их бурному повествованию, прислонилась к шасси катера и, расслабившись, на несколько секунд прикрыла глаза.

Она всегда считала человеческую сторону своего "я" второстепенным проявлением своей сущности. Среди людей в Мирах, в обществе внемиренцев и даже на Крылатом Волке в кругу друзей, ставших для нее семьей, на первое место так или иначе выходил Посредник. Казалось, другого в принципе не дано... Женщина взглянула на Данилу, ласкавшего четвероногих спутников. Он однажды заставил ее усомниться в истинности принятой догмы. Позднее, вспомнив о его горячем порыве, она осознала себя человеком и победила власть Великого над собой. Перед Посредниками трепетали Миры; внемиренцы взывали к ним, как к справедливейшим судьям; им оставляли право вершить приговоры Судьбы. То была одна сторона медали. Другую Каляда узрела после своего первого и единственного прямого контакта с Великим. Посредники, как бы могущественны они ни были, оставались репликантами, отражениями сродни куклам-двойникам, наделенными властью исполнять слово высшего Разума. Ей же Судьба завещала объединить в себе мощь сознания и тела Посредника с сердцем и душой человеческими. То были Космос и Жизнь - союз, который не смог сокрушить даже Великий.

- Серафима, ты ощутила Силу Созидания? - Оливул невольно прервал ее размышления.

- На фоне Жизни всё, рожденное Игрой, было слишком плоским и ненастоящим, - откликнулась Каляда и почувствовала, как незаметно для других воспрянул Данила. - Кто-то очень хотел вручить нам искривленное представление о Кочевниках.

Белый князь сурово кивнул.

- И я знаю - кто.

Он излагал свои наблюдения в полной тишине, и даже воздух остановился в ангаре, повинуясь настроению Пэра.

Грег и Гор, изумленные и растерянные, синхронно качали головами и, чуть только брат закончил, воскликнули:

- Оливул, Ортский никогда бы не повернулся против нас!

Серафима отошла от борта флаэра.

- Ортский - Великий, - произнесла она. - И ни "против", ни "за" для него не существует. Мы отвергли его волю, и по стечению обстоятельств пошли другой дорогой. И он сделал все, чтобы убедить нас в необходимости скорейшей элиминации Кочевников. Возможно даже, он рассчитывал, что мы повернем Волка, пожертвовав Игрой Александра Гаюнара.

- Зачем? - возбужденно, и поэтому громко, спросил Данила. - Кому Кочевники на хвост-то наступили?

Ему не ответили. Серафима лишь повела плечом, а Бер-Росс, нахмурившись, опустил взгляд. Гаюнар не унимался.

- Оливул, ты знаешь человека, который управлял Экзистедером?

- У Ортского в свите был единственный кадровый астролетчик. Кроме него никто бы не создал столь точный образ корабля и не повторил бы все особенности состава топлива.

- Военный астролетчик? - уточнил Данила.

- Да.

- Так. Я же сказал: слишком сложная система для пассажирского корыта! Гаюнар бросил взгляд на Гай-Россов и продолжал, уже обращаясь к Серафиме. - Мы могли бы поговорить с этим астролетчиком по душам.

- Не исключено, что нам придется вести переговоры с самим Ортским, вздохнула Каляда. - Но пока Волк движется по жесткому фарватеру, и курс менять мы не будем, - она вопросительно посмотрела на друзей и встретив их согласие, продолжала: - Я проверю состояние систем, и установлю автопилот. Это не займет много времени. Всем остальным - отдыхать. И без возражений.

Данила поймал на себе добрый, чуть-чуть насмешливый взгляд капитана. Что-то неуловимо изменилось в ней сегодня. Гаюнар, скрепя сердце, давно отказался от мечтательных фантазий и теперь, согреваемый глубоко спрятанной надежной, приготовился терпеливо ждать.

В кают-компании повис полумрак. Осветители работали в четверть мощности, центральный экран главного бортового процессора бездействовал, а матовое дрожание библиотечного терминала, будто тихий протяжный гимн сна, создавало атмосферу спокойствия и отрешенной расслабленности. Ничто не напоминало о том, как всего несколько часов назад здесь бушевали вихри пространственной битвы, а затем тревожное ожидание натягивало нервы людей, превращая их в тугие струны. Крылатый Волк ревностно хранил покой команды.