Анхель Куатье - Всю жизнь ты ждала (Схимник - 2)

- Вы в этом так уверены? - в словах девушки сквозило недоверие.

- А вы - нет? Современный мужчина относится к женщине двумя способами. Или как к проститутке - то есть хочет ее, но не испытывает к ней уважения. Или же, напротив, как к матери, то есть уважает ее, но при этом недвусмысленно смотрит на других женщин. В таких условиях женщина просто не может быть Женщиной! Потому что Женщина - не мать и не проститутка, она Женщина.

Так что и самой женщине приходится как-то подыгрывать мужчине, искать способы привлечь или удержать его. Может ли она смотреть на него глазами любви, когда у нее нет ощущения надежности, нет полноты чувства? Не может. Странно ли, что наступает момент, когда она разочаровывается? Любовь становится расчетом.

Женщина решается на обмен. Кто-то соглашается на секс, кого-то устроят деньги, кому-то достаточно эмоциональной поддержки. А какая-то женщина надеется, что у нее будет от любимого мужчины ребенок. Родившийся малыш станет свидетельством ее так и не разродившегося когда-то чувства.

Все, что мы называем любовью, превращается в обмен услугами. И это уже не любовь. Любовь - она как смерть...

- Вы уже говорили это, - девушка попыталась вернуть своего собеседника в русло заданного ею вопроса.

- Да, говорил. Понимаете, это как перед смертью, как в смерти... Исповедоваться, омыться, одеться во все белое. Эго символы конечно, но символы чистоты, внутренней очищенности, освобождения от своего "я", своего "эго". И без этой жертвы любви не может быть. Но это и не жертва вовсе, да и любовь - не узы. Подлинная любовь - это, напротив, освобождение.

Чтобы родиться заново, нужно умереть, а умирать страшно. Да и кто знает, будет ли после смерти новое рождение? Что там - пустота или новая жизнь? Неизвестно. И вот уже человек боится, цепляется за свою жизнь, за свою самостоятельность, за свое "эго". А в результате действительно умирает. Как в сказке про Конька-Горбунка: царь испугался прыгать в котлы, послал Ивана. Иван переродился, а царь сварился.

- Очень интересно вы рассказываете! Я вас прямо заслушалась! Такие все мысли, мысли! Глубокие! - молоденькая журналистка продолжала и продолжала сыпать своими неловкими комплиментами.

*******

Девушка говорила, мужчина молчал. А мы с Данилой принялись шепотом обсуждать услышанное.

- Это не случайная встреча, Анхель! - прошептал Данила.

- Нам нужно познакомится с этим человеком! - поддержал его я.

Мы словно по команде встали со своих мест и обошли перегородку. За столом никого не было. Мы растерянно огляделись по сторонам.

- Простите! - Данила окликнул официанта. - А тут только что сидела пара. Где они?

- Только что ушли, - учтиво ответил официант.

- Как ушли?! Мы же не видели, как они уходили! -- удивился я.

- Они вышли через вторую дверь, - пояснил официант, указывая в противоположную часть кафе.

Там действительно был выход, а стеклянная дверь, потревоженная парой, только что покинувшей кафе, все еще продолжала раскачиваться из стороны в сторону.

Мы выбежали на улицу и осмотрелись. Среди сотен людей не узнаешь незнакомца...

"Данила, - сказал я по дороге домой, - теперь, когда мы видели

Кристину, у нас есть возможность попасть в ее сновидение.

Может, попробуем? Вдруг она нас выслушает?"

- "В любом случае надо попробовать", - ответил Данила. Я не

надеялся в одночасье обучить Данилу контролю над сновидениями, это

могло потребовать времени.

Но у меня был план.

Я надеялся войти в его сновидение, и уже вместе с ним проникнуть в

сновидение Кристины.

Я дал Даниле небольшие инструкции, а потом сам долго настраивался.

Задача была непростой. Я никогда не делал этого прежде.

Знал только, как эти переходы из сна одного человека в сон другого

делал мой дед Хенаро.

*******

В своем сне я оказался на границе двух миров - между бескрайней пустыней и многовековым лесом, между пеклом палящего солнца и влажной темнотой сибирской ночи. Я долго смотрел на свое тело со стороны, потом обошел его кругом и проник вовнутрь. Оно стало меня слушаться.

Куда теперь идти - в выжженную пустыню или в лесную чащу? Мне приходилось выбирать между известным и неизвестным, между понятным и непонятным. Я раздумывал несколько минут. Пустыня напоминала мне мою родину, лесные чащобы взывали к моему предназначению. И я выбрал непонятное, незнакомое...

Мой путь лежал сквозь густой таежный лес. По дороге встречались поваленные деревья, огромные рвы. Я спотыкался, падал, но продолжал двигаться дальше. Вокруг - непроглядная ночь, холодно и влажно.