Алан Кубатиев: Снежный август

На сопке, за которой лежал аил, стоял всадник. Август сразу узнал Чоро и его мохнатого, в зимней обындевевшей шерсти коня.

Охотник сидел неподвижно, чуть ссутулившись, и смотрел на них.

Словно морозный ветер донес недоброжелательность, тревогу и презрение Чоро. Ощущение было слишком сильным и отчетливым - Август знал за собой эту восприимчивость. Заметив, что оператор оглянулся, Чоро толкнул коня каблуками и медленно съехал вниз.

Дорога была не особенно трудной. Досмамбет пел, Крупицын улыбался. Погода была отменная - морозно, сухо, ясно. Августу удалось снять несколько интересных кусков и прекрасную панораму самого начала ущелья.

Смеркалось, когда они были у места, где Чоро с Асанкулом подстрелили первого козла. Досмамбет быстро отыскал участок для лагеря, распряг и привязал яков, пока остальные возились с устройством ночлега.

После ужина спальные мешки положили ногами к обложенному камнями костерку, где тлел кизяк: экономии ради питание термокостюмов на ночь отключалось.

Трое молча глядели в искрящееся, словно вышитое алмазной крошкой, небо. Жевали и вздыхали сарлыки.

Морозная свежесть смешивалась с тяжелым звериным запахом шерсти и навоза.

- Все же интересно,- пробормотал Крупицын,-~ почему Чоро не поехал?

Досмамбет встрепенулся в своем мешке:

- Йе, как не поехал?

- А вот так,- в голосе Николая зазвучали отголоски обиды.-Не поехал, и все.

- Ну, мало ли какие причины,- примирительно сказал Август.

Николай по незнанию мог наговорить такого, что осложнило бы ситуацию.Человек пожилой, может, тяжело ему.

- Почему тяжело? - сердито заерзал Досмамбет. - Он другой молодой так гоняет, что молодой устанет раньше! Какая работа есть в колхозе - все делает. Самый лучший охотник на наш район, а ты говоришь - тяжело!

- Значит, мало попросили или побоялся,- вырвалось у Крупицына.

Досмамбет выкрикнул что-то гневное и сел, отпахнув мешок.

- Кто побоялся? - даже в скудном свете углей было видно, как он побагровел.- Чоро боялся?! Он разведчик был, столько медали есть, три ордена, снайпер знаменитый: сто фашистов убил, ранен был! У него медведь дома видел? С один нож убил! Не боится - не хочет. Я бы знал - тоже не пошел! - Досмамбет замолчал, яростно посапывая.

Надо было как-то разрядить положение. Чего доброго, этот балбес еще откажется работать с ними.. Но Николай опередил Августа.

- Ты извини, Досмамбет,- растерянно сказал он.Я ведь не хотел никого обидеть. Мне просто странно было - будто я ему плохое предложил...

Помолчав, Досмамбет отрывисто спросил;

- Ты ему как сказал? Чего просил?

- Н-ну... сказал, что животные эти имеют для науки большую ценность, что мне надо самому их увидеть, а еще лучше поймать или подстрелить из специального ружья...- выпростав из мешка руки, он снял забытые очки и потер намятую переносицу.- Что тут обидного, не понимаю...

Проводник молчал.

- Слышишь, Досмамбет? - Август привстал,-Может, ему, как этому вашему... а, черт, не помню... охотнику из сказки, не всех животных убивать можно, а?..-.

Лежавший рядом Крупицын удивленно повернул голову,

Досмамбет подумал и неохотно ответил:

- Нет, такой нету животный здесь. Он вообще так просто не стреляет. Архар бьет, когда мясо нет. Медведь на него нападал. Bолки стреляет, когда чабан говорит- волки много баран кушал. Барс ловил, для зообаза надо... Когда он с война ушел, свой ружье прицел снимал и ружье в немецкий река бросал, сказал - все, не буду больше люди стрелять. Четыре года назад, когда я в армию ушел, у нас три бандит горы убежал. Чоро-агай один раз стрелял в тот, у который автомат,- разбил, руку ему ранил. Два другой на аркан связал, свой конь положил и привез. Они в него стреляли много, он семь патрон имел, все равно не стрелял! -Досмамбет крепко хлопнул по мешку и щелкнул языком.- Все милиционер удивлялся!

Помолчав, он сожалеюще-удивленно сказал:

- Чего не пошел? Э-э, не знаю... Такой человек. Ладно, смотреть будем. Джатабыз!

Утром Досмамбет вскарабкался вверх по скале, долго что-то прикидывал и рассматривал с полки-уступа.

Спустившись, он объявил, что идти еще часа четыре, так как вчера в темноте он спутал ориентир. Яков навьючили, и караван тронулся.

На выходе из ущелья их накрыло лавиной.

Четвертый час он брел по плато без отдыха-боялся, что не сможет встать.

Идти было адски трудно, словно по рыхлому первопутку, а не по плотному фирну. Плыла голова, на вдохе смерзались ноздри, сердце колотилось о ребра. Еще на морене он разбил темные очки. С помощью ножа, кое-как втиснул в оправу забытые в кармане зеленую и оранжевую бленды, примерил и фыркнул стереокино... Без них было бы куда хуже, снежная слепота не шутит.