Алан Кубатиев: Только там, где движутся светила

Мама и отец позвонили.

Артюха тоже. Платон Петрович написал всего несколько строчек, но я-то знаю, чего ему это стоило. Ксавер молчит, наверное, опять болен. Борис и Бэлла тоже. Куча поздравлений из Центра, из Генинспекции ВНИПа, с Земли-Главной, от совершенно незнакомых людей. Ахилл Джерасси прислал стихи. Я перевел сперва сам, без помощи Тимбелины. Получился сумбур. Надо посидеть.

Шесть слов от Тельмы. По-русски. "Поздравляю, желаю летать долго, спокойно, высоко".

Итак, двадцать два года тому назад Платон Петрович Гагуа подхватил меня, мокрого и даже еще не орущего, на ладонь в стерильной перчатке, а целая бригада в скафандрах проворно распечатала отсек, где я и прожил девятнадцать последующих лет. На открытом воздухе я провел целых семь секунд! В моей крови нет ни Т-, ни Б-лимфоцитов, и восемь лет Платон Петрович возился со мной, пытаясь стимулировать возникновение иммунитета, снимая угрозы мутации, конструируя новые и новые системы обеспечения. Выпьем за него - и за тридцатилетнего и за теперешнего. Ему прежде всего я обязан тем, что оказался годен к орбитальному полету и тем, что могу чувствовать себя человеком, пусть не стопроцентно нормальным, но все-таки живым. За МОЮ Землю.

Потом концерт. Все мои любимые вещи сразу. "Как мысли черные к тебе придут, откупори шампанского бутылку иль перечти "Женитьбу Фигаро".

22. 30. 05 БВ. Локатор сдался! Пятница торжественно разоблачен. Совершенно случайно я увязал его регулярные недомогания с капризами системы ориентации. В углу рубки выходит ее проводка, и самые тонкие проводки имеют розовую оболочку! Цвета обожаемой моим зверинцем фруктовой массы! Когда в помете Пятницы я заметил кусочки изоляции, преступник был схвачен, скручен и инкарцерирован. А я-то мучился! Лорд построил целую нравоучительную максиму: "Птица непослушная, поэтому болеет." Мне кажется, что из него вышел бы неплохой санитар или даже фельдшер.

В почте нашлась посылка - книга Ахилла Джерасси, и даже не плакет, а невероятное по роскоши издание. На бумаге! Платон Петрович связался с ним, и он прислал мне экземпляр с дарственной надписью. Буду читать - со словарем, а потом выкрою время на суггестивную программу.

22. 30. 05 БВ. Сегодня почему-то вспомнил, как увидел в детстве жука. Он залетел в комнату и приземлился на раме окна в шлюзе моего отсека. Когда он медленно и солидно пополз, мне стало жутко интересно. Я хотел потрогать его, но мешал пластик, и ничего не получалось, а жук все полз и полз, сине-вороненый, важный, длинноусый и красивый. Вскоре он свалился на пол, побарахтался немного и улетел, а я сел и заревел так, что родители - было раннее утро - вскочили как ошпаренные и кинулись к "рукавам" утешать меня. По-моему, я тогда впервые почувствовал, что чего-то лишен. Права свободного передвижения, как Пятница.

Для него это не слишком обременительно. А для меня... Собственно, в чем я стеснен? Желаешь, надевай скафандр и за борт - на всю длину фала. Масса ощущений. Или бери отпуск, натягивай все тот же скафандр, и на Землю, любоваться Москвой с Воробьевых гор.

Ну, это и вправду неплохо... Приезжаешь рано-рано, когда все прохладное, росистое и розовое от восхода, внизу шелестит зелень, горят купола, а гранитные перила почти красные, и Университет стартует в светлое небо, как крейсер звездного класса. Постоять так минут двадцать, пока некому пялиться, до первой платформы с туристами...

Мама писала... Смотри, как я успел привыкнуть к этому глаголу! Мама говорила, что отсек в полном порядке, на расконсервацию понадобится не больше полутора часов, так что я могу прилететь, когда только захочу.

Земля...

И все же здесь я иду по своему трехметровому коридору. На мне только шорты, майка или компенсационный костюм, если гравигенераторы выключены. Я такой же, как сотни других работников ВНИПа, я делаю столько же, сколько они, и даже немного больше.

Здесь я - дипломированный пилот-наблюдатель и инженер-эксплуатационник замкнутых систем, магистр космогностики, автор кучи работ, подающий надежды и оправдывающий оные.

На Земле я - жалостный монстр. Там я волей-неволей начинаю заботиться только об одном: как бы не осуществилась одна из миллиона угроз для моей драгоценной жизни. Орда специалистов с большим упорством и искусством все спасает и спасает меня. А я сижу в отсеке или в скафандре и наблюдаю, как они хлопочут вокруг. Спасибо им, они прекрасные самоотверженные люди, но иногда я чувствую, как они забывают нечто совсем крохотное, и я тут же превращаюсь для них в объект, капризный и недоброкачественный кусок аппаратуры... Слуга покорный. В миллионный раз нижайший поклон ПП. До сих пор не знаю, чего ему стоило добиться для меня разрешения работать во Внеземном Научно-Индустриальном Поясе, когда сверхнормальных-то кандидатов толпы...