Алексей Кудряшов - Сказка об искушении

Алексей Кудряшов

СКАЗКА ОБ ИСКУШЕНИИ

- Помни, Люци: наша главная цель - истребление не людей, а ДОБРОДЕТЕЛИ. Уничтожь ее - и люди сами убьют себя. - Я знаю. Учитель. - И еще. Остерегайся Старца, его Небесной канцелярии. Только хитрость может ослепить их. - Я понимаю это. - Тогда действуй, мой мальчик. И да поможет тебе Тень Великого Предка!

* * *

В пятницу после обеда я наконец-то вплотную занялся очерком. То есть заперся у себя в каюте, распаковал пишущую машинку, вставил чистый лист бумаги и сверху крупно напечатал:

"ИЗ ЖИЗНИ ОТДЫХАЮЩИХ. ОЧЕРК."

Название я придумал давно. Его, собственно, и придумывать не надо было. А вот с текстом вышла неувязка. Никак не придумывался текст. Кость в горле у меня этот треклятый очерк. Три дня осталось, а готово еще только одно название. Не идет текст, и все. Забыло меня вдохновение. Конечно, я славно проводил время и без этого капризного гостя, но, боюсь, редактор меня не поймет. Да я и сам виноват: нечего было предлагать. Обошелся бы он как-нибудь и без моей паршивой писанины. Я вздохнул тяжко и задумался. Надо было начинать. На размышление ушло всего минут пять. Я склонился над машинкой и бойко застучал по клавишам. Получилось следующее: "Шел по морю корабль. Корабль был туристический, и плыли на нем мы пятнадцать советских студентов. Счастливые победители конкурса, устроенного японской фирмой "Мун" совместно с нашим Интуристом. Нам достался главный приз - двухнедельный круиз по экваториальной части Тихого океана". Я напечатал точку и остановился. Все это ерунда. Только первое предложение и можно оставить. Второе, правда, тоже куда ни шло, но меня в нем одно слово смущает. Черт его разберет, как правильно - "туристический" или "туристский". Я опять тяжко вздохнул и отодвинул машинку. Терпеливо просидев на месте еще пятнадцать минут и ничего не надумав, я поднялся, накинул на плечи пиждак и отправился на палубу подышать свежим воздухом. На палубе никого не было. Вернее, почти никого. Сгустившиеся тучи и накрапывающий дождик прогнали всех моих сотоварищей в каюты. Но я сказал "почти никого", потому что два героя все-таки остались. Укрывшись под тентом, Андрей с Борькой самозабвенно играли в шахматы. Они даже не заметили, как я подошел. Взглянув на доску, я сразу смекнул, что дела черных (то есть Борьки) плохи. Ему грозит мат в несколько ходов. В принципе, этого и следовало ожидать: Андрей с первых же дней нашего знакомства показался мне рассудительнее и серьезнее взбалмошного Борьки. Я закурил и стал наблюдать, как будут развиваться события. А события развивались даже быстрее, чем я предполагал. Андрей остроумно пожертвовал пешку. Борька, не мудрствуя лукаво, "съел" ее и тем самым подписал себе смертный приговор. Андрей в ответ двинул ладью, и я понял, что жить Борьке осталось не более двух ходов. Дальнейшее меня уже мало интересовало. Я покинул теплую шахматную компанию и не спеша пошел к себе, чтобы снова помучиться над очерком. У двери, ведущей вниз, я задержался, докурил сигарету, прицелился и бросил ее в урну. Она чудом повисла на самом краешке чаши. А уходить ох как не хотелось! Я подумал, что очерк еще пару минут подождет, облокотился о поручень и стал смотреть, как дрожит за бортом океан.

ОН НЕ ВИДЕЛ, КАК БРОШЕННЫЙ ИМ ОКУРОК, НЕ УСПЕВ ПОГАСНУТЬ, УПАЛ С УРНЫ, ВОПРЕКИ ВСЕМ ЗАКОНАМ ПРИРОДЫ ПОКАТИЛСЯ ПО ПАЛУБЕ И ПРОВАЛИЛСЯ В ВЕНТИЛЯЦИОННУЮ ЩЕЛЬ МАШИННОГО ОТДЕЛЕНИЯ.

Вдруг я услышал странный звук. Как будто какой-то исполин с силой сделал выдох. А через секунду где-то внизу загрохотало. Все последующее заняло считанные мгновения, но у меня перед глазами проходило точно в замедленной съемке. Палуба прямо передо мной внезапно вспучилась, ломая настил и переборки. Столик, за которым играли Андрей с Борькой, приподнялся, перекувыркнулся, разбрызгав по сторонам шахматные фигурки, и грациозно полетел за борт. Андрей, вцепившийся в свой стул, так верхом и последовал за ним. А растерявшегося Борьку здорово шмякнуло о спасательную шлюпку. В ту же минуту в спину мне ударила неведомая сила и швырнула вперед, прямо в черную дыру, разверзшуюся посреди палубы и выплевывающую обломки внутренностей корабля. Меня крутануло, подбросило и напоследок чем-то крепко стукнуло по голове. Больше я ничего не помню. Не знаю, сколько продолжался этот ад, сколько я пребывал в беспамятстве. Но очнулся я тоже от удара - уж не помню, которого по счету. Очнулся - это слишком сказано.