Артур Кларк - Одиссея длиною в жизнь

В каюте воцарилась долгая тишина. Затем Хейвуд Флойд произнес:

— Сейчас я скажу вам, почему это невозможно. А потом вы объясните мне, в чем я ошибаюсь.

Второй помощник Джолсон хорошо знал своего капитана; Смиту еще не приходилось выслушивать такое безумное предложение…

Его возражения были обоснованными и не были продиктованы синдромом "Нет пророка в своем отечестве".

— Согласен, теоретически это осуществимо, — признал он. — Но как решить практические проблемы? Как залить жидкость в топливные баки?

— Я уже говорил с механиками. Переместим корабль на самый гребень кратера — даже в пятидесяти метрах никакой опасности. Затем снимем трубы в незаполненном отсеке, протянем трубопровод к Старому служаке и подождем извержения; известно, как он пунктуален.

— Но корабельные насосы не смогут работать в почти безвоздушном пространстве!

— Они не понадобятся; мощность, с которой выбрасывает воду гейзер, обеспечит нам поступление не менее ста килограммов в секунду. Старый служака выполнит за нас всю работу.

— Гейзер извергает ледяные кристаллы и пар, а не воду.

— Все будет конденсироваться в баках.

— Похоже, ты действительно все продумал, — ответил капитан с неохотным восхищением. — Но все равно — мне это не нравится. Например, насколько чистой будет вода? Ты подумал о растворенных в ней примесях особенно о частицах углерода?

Флойд с трудом удержался от улыбки. У капитана Смита появилась мания — он боялся сажи.

— Крупные частицы мы отфильтруем; остальные никак не скажутся на реакции. Да, между прочим: похоже, что соотношение изотопа водорода здесь лучше, чем в земной воде. Не исключено, что тяга возрастет.

— А как относятся к этому твои спутники? Если мы направимся прямо к Люциферу, пройдут месяцы, прежде чем они вернутся домой…

— Я еще не говорил с ними. Но какое это имеет значение, когда на карту поставлено столько человеческих жизней? Нам удастся прилететь к "Гэлакси" на семьдесят дней раньше! На семьдесят дней! Подумай, что может произойти на Европе за это время!

— Я отлично понимаю важность фактора времени, — огрызнулся капитан. — Но это относится и к нам тоже. На такое длительное путешествие у нас может не хватить продовольствия.

Теперь он начинает ловить блох, подумал Флойд, и не может не знать, что я об этом догадываюсь. Здесь нужен такт…

— На лишнюю пару недель? Неужели у нас так мало запасов? К тому же до сих пор нас слишком хорошо кормили. Кое-кому из нас не повредит сдержанность.

На лице капитана появилась холодная улыбка.

— Попробуй убедить в этом Уиллиса и Михайловича. Боюсь, однако, что вся эта идея — безумный бред.

— По крайней мере, давай изложим ее владельцу корабля. Я хочу поговорить с сэром Лоуренсом.

— Сам понимаешь, я не могу тебе запретить этого, — ответил капитан Смит с сожалением в голосе. — Но я заранее знаю, что он тебе скажет.

Капитан Смит жестоко ошибался.

Сэр Лоуренс Тсунг не играл в азартные игры вот уже тридцать лет — это не соответствовало его величию в мире коммерции. Но в молодости он часто вызывал некоторый переполох на ипподроме в Гонконге, пока отцы города, настроенные пуритански, в приступе заботы о нравственности не приняли решения о его закрытии. До чего похоже на жизнь, думал иногда сэр Лоуренс с сожалением: когда он мог делать ставки, у него не было денег, а теперь, когда столько денег, — положение самого богатого в мире человека ко многому обязывало.

И тем не менее — а он знал это лучше других — вся его деловая карьера была продолжительной азартной игрой. Разумеется, он старался улучшить свои шансы, собирал самую надежную информацию и выслушивал экспертов, которые, по его мнению, могли дать хороший совет. Как правило, он вовремя выходил из игры, полагаясь на интуицию, но риск всегда был где-то рядом.

И теперь, читая меморандум Хейвуда Флойда, он снова испытывал прежнее волнение, как в далеком прошлом, когда видел взмыленных лошадей, с топотом вылетающих из-за поворота на последнюю прямую. И вот перед ним новое рискованное предприятие — наверно, последнее и самое крупное за всю его карьеру, хотя, разумеется, он никогда не скажет об этом совету управляющих своего концерна — не говоря уже о леди Джасмин.

— Билл, — спросил он, — а что ты думаешь об этом?

Его сын (спокойный и основательный в своих поступках, но без искры гения, которая, возможно, и не требовалась в его поколении) ответил именно так, как и ожидал сэр Лоуренс: