Кори Доктороу: После осады

Несмотря на замечательные свойства костюмов, работа эта оказалась изматывающе тяжелой, так что уже к полудню Валентина выбилась из сил и перестала обмениваться с другими детьми хотя бы одним-двумя словами. Да и старики, которым она носила воду во второй половине дня, были гораздо менее любезны - ведь им пришлось просидеть весь день одним, страдая от одиночества, жажды и тревоги. Они уже не улыбались Валентине; напротив, разговаривали с ней довольно резко, и ни один не сказал ей даже «спасибо».

Когда поздно вечером Валентина зашла в ясли за Тровером, он раскапризничался и потребовал, чтобы она взяла его на ручки и отнесла домой. Эта просьба так рассердила Валентину, что она чуть не спихнула братца с лестницы. Но, поглядев на лицо Тровера, увидела у него под глазом свежий синяк. Щеки и руки малыша были грязными и липкими, и девочка поняла: у него сегодня тоже был нелегкий день.

Когда они наконец добрались до своей квартиры, мама и папа все еще не пришли, и Валентина сама взялась готовить ужин. Это, впрочем, оказалось нетрудно, поскольку на ужин у них была все та же каша на воде да еще немного кислой капусты и моченых яблок, которые хранились на холоде в вывешенном за окно пластиковом мешке. Родители все никак не возвращались, так что в конце концов Валентина уложила Тровера в кроватку и легла сама.

Однажды вечером - примерно через месяц после начала осады - мать Валентины вернулась домой в слезах.

– Что случилось, мама? - спросила Валентина как только та появилась дверях. - Тебя опять ранили?

За прошедший месяц мама уже не раз возвращалась домой с забинтованной рукой или ногой, со свежими царапинами и порезами на открытых частях тела, с лоснящимся от противоожоговой мази лицом. Иногда она сухо кашляла и никак не могла остановиться, и Валентина знала, что горло и легкие мамы обожжены каким-то едким химическим веществом.

В этот вечер глаза у мамы распухли совсем как тогда, когда после внезапной газовой атаки противника роботам пришлось оперировать ее в полевых условиях, чтобы спасти зрение. Но сейчас на веках и в уголках ее глаз не видно было свежих хирургических швов. Глаза мамы распухли от самых обыкновенных слез.

– На восточном участке фронта появились новые ракеты, которые рушат наши траншеи и ходы сообщения. Наши ракеты-перехватчики слишком медлительны и не успевают поразить все цели… - Она всхлипнула. Это был жуткий, неестественный звук, какого Валентина еще никогда не слышала - во всяком случае от матери. - Эти гады покупают у Европейского сообщества и Соединенных Штатов новейшее вооружение, потому что все они заодно. Нас же считают негодяями и ворами, из-за которых они недополучают львиную долю своих процентов!..

Валентина действительно слышала, что Америка и Европейский союз приняли сторону их врагов, тогда как русские, корейцы и бразильцы поддерживали Город. Таковы были слухи, которые витали повсюду - в очередях у водораздаточной колонки, на улицах и в квартирах стариков, которые больше не трепали ее по щеке, а норовили поговорить о войне и о врагах, пришедших, чтобы снова вернуть их в мрачное, почти позабытое прошлое.

– Скажи, тебя ранили?.. - снова спросила Валентина, но мать не ответила. Закрыв лицо руками, она зарыдала так громко, что заглушила даже вопли Тровера, который проснулся и завыл, едва только мама переступила порог.

Мамины плечи тряслись. Она всхлипывала и глотала слезы. Но вот она отняла от лица мокрые, натруженные руки и вытерла о штанины своего парашютного комбинезона. Потом она привлекла Валентину к себе и прижала так крепко, что девочке показалось - у нее хрустнули ребра, которые день ото дня все сильнее натягивали кожу на боках.

– Они убили твоего отца, Валя!

Валентина на мгновение замерла, потом резким движением вырвалась из материнских объятий.

– Нет, - ответила она с ледяным спокойствием в голосе. - Это неправда. Мой папа копает траншеи далеко от линии фронта. Там безопасно. С ним не может случиться ничего плохого!

С самого начала - с того самого момента, когда после своей маленькой патриотической речи мать шагнула за порог квартиры - Валентина была внутренне готова к тому, что на фронте погибнет именно мама, а не отец. Она относилась к этому факту, как к чему-то предопределенному, но, приняв его в душе, старалась думать о нем как можно меньше. С другой стороны, каждый раз, когда Валентина заглядывала в будущее, она видела в нем папу, себя и Тровера - Героев войны, которая, конечно же, скоро закончится, и даже представляла, как они втроем будут четыре раза в год ходить на могилу матери, как еще совсем недавно они посещали мемориал Героев, павших в годы Революции.