Владимир Голубев - Никита Добрынич

Ждана стояла у ворот, она каждый день дежурила после обеда. Девушка подбежала к лошади. Увидев, что не справится одна, позвала слугу так громко, что все прохожие на улице обернулись. Крупная молодая соседка, извечная соперница Жданы, начала смеяться и отпускать неприятные замечания по поводу Олега. Тот не удосужился сменить наряд небогатого купца. Старая, спокойная лошадь и очевидная хромота делали из него незавидного ухажера. Олег сдержался, ему было не до насмешек. Ждана будто и не слышала насмешек. Когда они скрылись в доме, высокий красавец на прекрасном коне подъехал к фонтану красноречия, улыбнулся девушке и стеганул её нагайкой так, что она задохнулась. Не в силах ни кричать, ни дышать. Красавец легко спрыгнул с коня, ростом он был больше десяти вершков, на голову выше девицы. Он сел на скамейке у её дома, уверенно, ничего не боясь. А девица, не решаясь пройти мимо, направилась не домой, а через дорогу к подружке. Бочком, оглядываясь на страшного красавца, ударившего её ни за что ни про что. Тот смотрел на неё и хищно улыбался.

Никита поехал в Карачев с единственной целью: выцыганить у Коробова запасы алкалоида стручкового перца, вернее ракет, снаряженных «ядовитой» смесью. Коробов только-только подготовил снаряды, испытания варианта N4 на «добровольцах» прошли успешно, и Никита хотел посмотреть на реакцию людей во время стресса, в бою. Могло случиться так, что ярость ратника окажется сильнее слез и соплей. Никита рассчитывал опробовать ракеты на пехоте и кавалерии противника, воздействие алкалоида на лошадь было ещё более заметным.

Первуше привалило счастье. В гости к Валентину заехал Никита со своими хохотушками. Девчонки имели все основания радоваться жизни и веселиться, князь Черниговский Никита вернулся в Карачев и привез им гору подарков. Одна из Никитиных девушек узнала княгиню. Никита был возмущен.

— Валентин, ты, совсем охренел. Рюриковичи узнают, все вместе войной пойдут. Это жуткая глупость.

— Откуда им узнать? Валерина охрана в Чернигове служит, даже не догадывается, куда княгиню определили. Мои близкие с ней не были знакомы. Гости прачку не видят.

— Мои подружки узнали. Еще кто-то найдется.

— Ты бы выбрал, наконец, из двух одну. Повысил её статус до жены. Наложница сидела бы дома, а «жена» на прачек не смотрит, — назидательно сказал Валентин.

— Которую из них брать в жены?

— Соскучился за полгода? Ту, что беременна, бери. Поправилась она прилично, заметно невооруженным глазом. Все видят и судачат.

— Они обе на сносях. У второй токсикоз, поэтому она такая худая.

— Проблема, — посочувствовал Валентин, — ты с отцом уже говорил о слезогонке?

— Да. Упирается. Предлагает два десятка ракет, а они погоду не сделают.

— Хочешь забрать весь запас?

— Иначе нельзя. Разброс огромный и по дальности, и по точности. Взрываются ракеты на разной высоте с различной силой.

— Ты прав. Эту партию нужно пустить в дело, или уничтожить. В обороне Карачева пользы от них будет мало. Я поговорю с отцом, — Валентин подумал и добавил, — пока ты ехал, Олег прислал письмо. Просит прислать Марфу обратно. Отвезешь?

— «Первушу» я заберу. Согласен. Но при одном условии, она — безродная рабыня, Первуша. Девчонкам своим скажу, что они обознались, похожа на княжну, у её отца внебрачных детей на стороне куча была, наверняка! Кстати, а княжича ты куда дел? Киевский князь уже дважды напоминал про него, требовал вернуть!

— Валера отослал его Вилкасу в Ригу. Тот отдал его на судоверфь работать учеником плотника. Петр Первый, «твой предок», трудился плотником, Ивану «никакому», нестыдно будет поработать. Как только от тебя письмо пришло, я сразу отписал Вилкасу, чтобы отправил мальчишку в Чернигов. Бывший княжич две недели назад проезжал через Карачев. Вы наверно разминулись в пути.

На следующий день Первуша познала райское счастье. Она первый раз за последние месяцы отдохнула, поела по-человечески, новый хозяин дал ей выпить кружку пива. У Никиты не было жены. Никто не ругался, не подгонял «безрукую козу», не давал подзатыльники, не грозился посадить на хлеб и воду. Единственное, чего ей не хватало, это похотливых взглядов половца. Сейчас бы она была бы не против, мужчины у нее не было с самой весны. Хотя, пожалуй, нет. У бывшей княгини, отдохнувшей и сытой, проснулась гордость, или её остатки. В доме Никиты, в Карачеве, нет служанок, только истопник и охрана. Дом обычный, пятистенок с русской печью. Первуша заметила, у «господ» всегда в доме «русская печь». Любят «господа» тепло и чистоту, боятся насекомых и грызунов.