Елена Жаринова - Дети Филонея

— Мама?

— Мама. И Надя. Дочка у меня, Алик. Полтора года. Назвала Надеждой. Как бы я хотела поехать…

Что встал, как вкопанный, капитан Логинов? — обругал себя Алик. Ты же в курсе — у женщин порой бывают дети. Прочистив горло, он спросил:

— Родила, как положено, в двадцать пять?

Таня медленно обернулась к нему, сузила глаза. Алик смутился.

— Как положено, — с усмешкой кивнула она. — А ты до сих пор не веришь? Все думаешь, это бабьи сказки?

Балансируя руками, она ловко прошлась по стволу поваленной березы и села среди корней. Теплым блеском мерцала вода. Тень падала Тане на лицо, так что глаза казались огромными. Цыганские кольца волос выбились из-под косынки. Алик узнавал ее — и не узнавал. Что-то изменилось. Что-то в ней стало суше и горше. Понятное дело… Война у всех у них украла молодость.

— Знаешь, я каждую ночь думаю: вот бы случился Сбой, — тихо-тихо сказала Таня. — Вот бы мы проснулись — а никакой войны и нет. Я все время засыпаю с этой надеждой, и мне легче. Представь: войны нет и не было, и все живы. Лида. Нурлан.

В тишине стрекотали кузнечики. У госпиталя вздохнула гармонь, серебристо засмеялись девушки.

— А с чего ты взяла, что эта штука окажется на нашей стороне? — хмыкнул Алик. — Если Сбой существует, он слеп, как любой закон природы. Вот так проснешься — а победили немцы.

Хлоп! Пригоршня холодной воды угодила Алику прямо в лицо.

— Не болтай, дурак, — строго сказала Таня. — Этого не может быть. Нет такого Мифа. Никогда и нигде советские люди…

— Да если такая окажется Реальность, что там и советской власти нет? — запальчиво возразил Алик.

— Да с чего бы в той, другой Реальности нашим с тобой родителям оказаться глупее, чем здесь? — фыркнула Таня.

— Причем здесь глупее, умнее? Иногда все решает случай. Ну, вот твой батя. Не заболей он тифом, отступал бы себе с Деникиным. И может, жив был бы до сих пор.

— Ты что, нарочно меня дразнишь? — разозлилась Таня. — Как в школе? Ты прекрасно знаешь, что папа сначала не разобрался, а потом кровью искупил свою ошибку в гражданскую. Ну… А потом с ним разобрались… Неправильно.

— Таня, я очень уважал Николая Иваныча, — сказал Алик. — Но мне кажется, он слишком серьезно относился к Сбою и зря помешал вам с Нурланом.

— Это не твое дело, — холодно сказала Таня.

Алик прикусил язык. Ну какого черта? Зачем нужно было продолжать этот старый школьный спор — спустя без малого десять лет? Зачем он злит ее, словно мстит за обиду?

Но Таня, оказывается, совсем не сердилась.

— А ты помнишь, когда я впервые узнала про Сбой? Я тогда поссорилась с папой и убежала из дома. Помнишь Агапова? И драку? И как мы спорили потом?

— Летом тридцать четвертого, — кивнул Алик.

Тем летом город поздно расцвел сиренью. Белой ночью в старом саду мелькало голубое платье — Таня Шелест возвращалась домой. Она безжалостно лупила себя по ладони прохладной, упругой гроздью, и бледно-розовые лепестки звездочками сыпались на траву.

Ох, папа, папа… Для чего тебе надо было сначала избаловать дочку, как куклу, а потом сломать ей крылья…

Старый сад был опасно безлюден, полон тревожных шорохов. Вот опять ей почудились шаги за спиной.

— Кто здесь? — Таня резко обернулась.

Никого. Только вспорхнула ночная птица, испуганная резким окриком. Прижав к груди сумочку, Таня прибавила шаг. Впереди уже показались ворота. И тут быстрая тень двинулась ей наперерез.

— Куда торопимся, цыпа? — шепнул хриплый голос.

— Помогите! — отчаянно заорала Таня и бросилась бежать обратно по дорожке. Навстречу ей шагнуло трое. Один, невысокий и щуплый, щелчком отбросив папиросу, сказал:

— Шелест, ну чего ты орешь, как блажная?

— Котька?

Таня с облегчением остановилась и сделала обиженно-кокетливое лицо. Полезно иметь среди хулиганов бывшего одноклассника. К тому же влюбленного в нее по уши. В школе Котька на нее дохнуть не смел.

— Не много чести, Константин, пугать беззащитных девушек, — в меру холодно произнесла Таня.

— Девушки в такое время дома спят. А по улицам ходят одни шалавы. А, Тань? — серьезно ответил Котька и заглянул ей в глаза.

И тут Таня по-настоящему испугалась.

Котька был красивый парень, даром что ростом не вышел, — тонкие усики, кудрявый чуб из-под кепки. В блатном шике он знал толк. Но сейчас его лицо словно поплыло, стало масляным. Хорошая девочка Таня никогда не видела у мужчины такого взгляда. Инстинкт подсказал ей: здесь тебе не школа. Кокетничать с ним сейчас смертельно опасно. Надо держаться просто и уверенно. Как в книжках про охотников: зверь не должен почувствовать, что ты его боишься.