Артур Кларк - Город и звезды [сборник]

— Я вам очень признателен, — искренне ответил Франклин.

Доктор Майерс пришелся ему по душе, и он решил не злиться попусту на надзор, которого ему все равно не избежать.

— Скажите, — продолжал он, — что здесь известно обо мне?

— Ровным счетом ничего. Знают лишь, что нужно помочь вам как можно скорее выучиться на смотрителя. Вы не думайте, это далеко не первый случай срочной переквалификации. Разумеется, будут любопытствовать, кто вы, что вы, от этого никуда не денешься. Пожалуй, в этом и заключается для вас главная трудность.

— Берли уже умирает от любопытства.

— Хотите послушать мой совет?

— Конечно, говорите.

— Вам работать с Доном не один день, и будет только справедливо по отношению к нему поделиться с ним, когда вы почувствуете, что пришло время. И это в ваших же интересах. Я уверен, он все поймет. Если хотите, могу сам ему объяснить.

Франклин молча покачал головой. Возразить было нечего, он понимал, что Майерс говорит дело. Рано или поздно истина все равно всплывет; оттягивать неизбежное — себе вредить. Но победа в борьбе за рассудок и уважение к себе была еще слишком непрочной, он боялся даже подумать о том, чтобы работать с людьми, посвященными в его тайну, как бы благожелательно к нему ни относились.

— Ну хорошо. Как решите, так и будет. Желаю удачи и надеюсь, что я не понадоблюсь вам как врач.

Майерс давно ушел, а Франклин все еще сидел на краешке кровати, обозревая свою будущую сферу — море. Да, удача нужна ему. Он чувствовал, что интерес к жизни возрождается. Дело даже не в том, что все стараются ему помочь; к этому он, можно сказать, привык за последние месяцы. Главное, он наконец-то сам увидел какой-то просвет, поверил, что может наполнить свою жизнь новым смыслом.

Вдруг Франклин очнулся от размышлений и взглянул на часы. На десять минут опаздывает на завтрак — плохое начало новой жизни! Он представил себе, как Дон Берли нетерпеливо ждет его в столовой, беспокоясь, не случилось ли чего.

— Иду, мой учитель, — с улыбкой сказал он. Он уже успел забыть, когда шутил в последний раз.

Когда Франклин в первый раз увидел Индру Лангенбург, руки у нее были по локоть в крови и она деловито разрезала внутренности десятифутовой тигровой акулы, которую сама же и выпотрошила. В лучах солнца тускло поблескивало белое брюхо чудовища, распростертого на песчаном пляже, облюбованном Франклином для утренних прогулок. Из пасти акулы свисала крепкая цепочка с крючком; видно, рыбина попалась на удочку ночью и с отливом очутилась на мели.

Несколько секунд Франклин глядел на это странное сочетание — милая девушка и мертвый монстр, потом раздельно произнес:

— Это не совсем то, что я хотел бы видеть перед завтраком. Чем вы, собственно, заняты?

К нему повернулось смуглое лицо с очень строгими глазами; длинный острый нож, который произвел такое кровопролитие, продолжал ловко рассекать хрящ и кишки.

— Я пишу диссертацию о витаминах в печени акулы, — ответил ему голос, такой же строгий, как глаза. — Для этого мне нужно много акул. Это моя третья за неделю. Возьмете зубы? Отличный сувенир, а у меня их уже хватает.

Она подошла к голове хищницы и засунула нож в пасть, которой не давал закрыться деревянный брусок. Рука девушки сделала быстрое движение, и появилось целое ожерелье страшных треугольников — как бы ленточная пила из кости.

— Нет-нет, спасибо, — поспешно отказался Франклин; хоть бы не обиделась: молодая, ей, наверно, и двадцати нет. — Вы работайте, не обращайте на меня внимания.

Появление незнакомого лица на этом маленьком островке его не удивило: сотрудники Научно-исследовательской станции редко общались с управленцами и работниками учебного комбината.

— Вы новичок? — спросила окровавленная исследовательница, с довольным видом бросая в ведро кусище печени. — Я не видела вас на последнем танцевальном вечере.

У Франклина сразу поднялось настроение. Как приятно встретить человека, который ничего не знает о тебе и не любопытствует, зачем ты приехал! Впервые он мог говорить свободно, не ощущая неловкости.

— Да, только что прилетел, буду учиться. А вы давно здесь?

Он поддерживал этот глубокомысленный разговор, потому что ему было приятно ее общество, и она, конечно, понимала это.

— С месяц, — небрежно бросила девушка. Ведро опять чавкнуло: оно было уже почти полным. — Сейчас у меня каникулы, я учусь в университете в Майами.

— Значит, вы американка? — спросил Франклин.