Александр Тюрин - Меч космонавта

В самом селе теперь не нашлось ни одного замороженного или убитого ледохером человека. Были там живые люди, причем, именно те, кому полагается лежать мертвым. Сие обстоятельство сильно обескуражило зеленщиков. Кое-кого из повстанцев даже понос со страха прохватил.

И селяне, в свою очередь, искренне поразились объявлению на майдане отряда зеленщиков, да еще средь бела дня. И вообще они изумлялись всему и вид имели обалдевший.

— Ладно, Фома, не хочешь обниматься, так хотя бы объясни, почему ожили мертвецы и почему они такие остолопы?— выступила “царица” от имени и по поручению повстанческого движения.

— Ты действительно хочешь это знать, матушка-императрица? Сие есть тайна загробной жизни.— заметил ворон.

А колдун не слишком охотно изъяснил:

— Стринговая пси-структура, которая и есть душа, в отсутствии тела, то есть стабилизируюшего хронального поля, распадается за сорок дней. А если мы ей дадим тело, хотя бы в другой реальности, то срок этот увеличится весьма значительно. Однако при трансфер-переходе в новую телесность теряется до девяноста процентов прижизненной информации — поневоле станешь остолопом, куклой несмышленной.

Серорясый дал время отряду лишь на то, чтобы напиться и чуть-чуть перекусить, а затем, оставя в деревне троих повстанцев, велел прочим двигаться в путь.

Игнат, наконец, догадался, что оказался в тридевятом царстве, каковое хоть и схоже с родными краями, но таит в себе многие незнаемые хитрости и коварства.

— Достопочтенный кудесник, а то, что мы здесь харчим и пьем, се — настоящее?— предводитель зеленого ополчения стал выяснять важнейший для себя вопрос.

— Настоящей некуда, от этого всего можно еще и прибавить жирку, добрый Игнат. Интересно, у тебя когда-нибудь была талия?— отозвался ворон вместо колдуна, а сам серорясый неожиданно поровнялся с “государыней”.

— Ну как, царица-мастерица, объяснить этим приятным людям, что в сырой материи достаточно энергии и скрытой массы, чтобы образовать еще несколько миров вдобавок к нашему? Другое дело, что все последующие реальности будут информационно зависеть от исходной, будут ее довольно верными слепками и несколько кривыми отражениями. Вторая реальность, откуда мы вовремя удрали, сформировалась на основе мрачных мыслей царя-Плазмонта о светопреставлении. Страховид-то не раз выслушивал от церковников проповеди на тему “Апокалипсиса” и “Пророчества Вельвы”, которое тоже было введено Ботаником в числе канонических книг. Подбавили перцу и представления кромешника Демонюка о приятном, то бишь душегубном времяпрепровождении.

— Слушай, Фома, а в золотом царстве ты что-нибудь испытываешь ко мне… ну, после всего, что я тебе сказала в марсианских Озерках?— вдруг несколько невпопад поинтересовалась “государыня”.

— Я удаляюсь, потому что становлюсь лишним,— невесело промолвил ворон,— тут сугубо личная тема поднята.

И птица действительно взмыла вверх.

— После всего я стал еще лучше относиться к тебе,— ответствовал колдун.— ведь я успел полюбить себя…

— Значит?..— не поняла женщина, несмотря на все внимание.

— Значит, я стал такой большой, что смог вместить тебя в свое сердце, или орган, его замещающий, всю тебя, с пороками и достоинствами… и, покуда я есть, ни один волосок не упадет с твоей головы. Кстати, легче всего полюбить себя в каком-нибудь маленьком уютном мирке, вроде этого. Но сперва мы попытаемся установить приблизительные его границы и уязвимые места в периметре обороны.

— Царь-Плазмонт может напасть на нас?

— Еще как может, но пока не готов…— колдун неожиданно погрезил.— Эх, до чего я хотел бы встретить Ботаника. Уверен, что его пси-структура обрела новое тело в одной из дополнительных реальностей.

Через полчаса — многажды быстрее чем в исходном мире — добрались зеленщики до Тимохино. Там тоже нашлись селяне, кои опять-таки удивлялись появлению зеленщиков средь бела дня на майдане, и заодно полному исчезновению льда, инея, изморози. Впрочем удивление было не таким, как у сидиромских остолопов, а умным и содержательным.

— Я перетянул сюда тимохинцев в наилучшем виде,— пояснил серорясый.— у зеленого движения, надо полагать, должен быть крепкий тыл. А один мужик, как известно, трех героических воинов всегда прокормит.

— Господа мужики,— выступил на майдане Игнат в привычной роли вдохновителя, распорядителя и утешителя народных масс,— волноваться вам не о чем. Хучь вы и оказались, по сути, в тридевятом царстве, однако жратва и выпивон здесь подлинно настоящие, а царя-антихриста и его лютых присных нетути. Некому с вас поборы брать… кроме нас, бойцов народно-освободительного движения. Так что живи, мужики, в волю.