Филип Дик - Порог между мирами

– До свидания, Брискин, – заявили Джордж-Уолт. – Всего хорошего. Ты явно пытаешься о чем-то договориться без меня и моего брата, но мы этого не позволим. – Голова кивнула и добавила: – Согласен. Ты зря теряешь время, Брискин. – Джордж-Уолт протянули одну из своих четырех рук. – До следующего раза.

– До следующего раза, – повторил Джим, пожимая руку.

Глубоко вздохнув, он дернул изо всех сил. Рука оторвалась от искусственного тела, оставшись в руке Брискина.

– Бог Ветра, – ошеломленно проговорил синантроп, – мне странно видеть, что твоя рука отделяется от тела!

– Это никакой не Бог Ветра, – сказал Брискин. – Тебя ввели в заблуждение. Мы тоже долго не знали, что имеем дело с обычным человеком, который обладает дополнительным искусственным телом.

Он показал на провода, торчавшие из плеча Джорджа-Уолта.

– Ты имеешь в виду гомо сапиенс? – спросил сбитый с толку синантроп. – Он такой же, как ты?

Судя по выражению его глаз, он начал что-то понимать.

– Он не только не Бог Ветра, – продолжал Джим. – Он в течение десятков лет был владельцем… я содрогаюсь при одной мысли о том, что мне придется это произнести.

– Скажи!

– Назовем это… домом удовольствий. Он – бизнесмен, не более того.

– Нет ничего более отвратительного для моего народа, – обратился синантроп к Джорджу-Уолту, – чем подобный обман. Ты клялся нам, что ты Бог Ветра. Твоя необычная внешность якобы подтверждала то, о чем говорилось в мифах. – Его дыхание стало тяжелым и прерывистым.

– Необычная? – переспросил Джордж-Уолт. – Ты, наверное, хотел сказать – единственная в своем роде? Уверяю тебя, ни в одном из параллельных миров, а только богу известно, сколько их, ты не найдешь никого подобного мне… вернее, нам, – быстро поправился он. – Подумай о «Золотых вратах» – что, по-твоему, удерживает их в небе? Ветер, естественно, как же иначе они могли бы висеть в пустоте? И ветром этим повелеваю я, как я тебе и говорил. Иначе бы спутник…

– Я мог бы тебя уничтожить, – сказал старый синантроп, на которого аргументы Джорджа-Уолта явно не произвели особого впечатления. – Но, честно говоря, я слишком разочарован, чтобы забивать себе этим голову. Мне стало ясно, а вскоре это поймет и мой народ, что вы, гомо сапиенс, крайне вероломны и вас лучше всего избегать. Это правда? – обратился он к Джиму.

– Да, мы этим славимся, – согласился Джим.

– И именно эта черта позволила вам одержать верх над нашими предками в этом мире?

– Ты совершенно прав, – сказал Джим. – И будь у нас хоть малейшая возможность, мы сделали бы это еще раз.

– Вероятно, вы не отдали бы нам честно тот музей, названия которого я уже и не помню, – огорчился синантроп. – Похоже, с вами невозможно вести дела, гомо сапиенс, – вы отъявленные лжецы. В такой ситуации ни один наш договор не может оставаться в силе. У нас даже нет названия для подобного поведения.

– Ничего удивительного, что нам без особых проблем удалось вас истребить, – сказал Джим.

– В связи с вашей склонностью к обману, – продолжал синантроп, – я не вижу больше никаких причин оставаться здесь. Чем дольше я тут нахожусь, тем хуже для меня. Жалею о том, что встретился с вами, – мой народ по такой же точно причине уже пострадал. Одним богам известно, что стало бы с нами, будь мы настолько наивными, чтобы остаться. – С несчастным видом седой синантроп повернулся и пошел прочь от Джима Брискина и Джорджа-Уолта. – Для нашего народа неестественны столь пагубные взаимоотношения с кем бы то ни было.

А потом он исчез – как и не было. Даже Джордж-Уолт был застигнут врасплох, судя по озадаченному морганию обоими глазами. Синантроп с помощью своей так называемой магии вернулся в родной мир.

– Неплохо, – помолчав, проговорил Джордж-Уолт. – Ты отлично все провернул, Брискин. Не ожидал, что сто лет труда пойдут псу под хвост. Отдай мне мою руку, и покончим с этим. Я уже слишком стар для подобных игр. – Голова добавила: – Возможно, ты и прав. Джим Брискин – профессиональный политик, в этом ему не откажешь. Он намного проворнее и умнее нас, и то, что здесь произошло, – лучшее тому доказательство.

– Честность обычно побеждает, – сказал Джим.

– Чушь, которую ты впаривал этому полузверю, ты называешь честностью? Никогда не слышал столь извращенного… – Джордж-Уолт не договорил. – Как и все остальное. Я все же доверял тебе, Брискин. Мне никогда бы не пришло в голову, что ты прибегнешь к подобным средствам, чтобы добиться цели. Твоя честность – всего лишь миф! Вероятно, сочиненный руководителем твоей кампании.