Николай Лукин: Судьба открытия. Роман

Шла война. За окопами, за рядами проволочных заграждений, перед Крумрайхом расстилались просторы враждебной земли. Он вглядывался в них. Там, далеко за горизонтом, на глубине нескольких сот метров под степью, скрыта тайна необычайного открытия. Если футляр сделан хорошо, книжка сохранится среди глыб обрушенной породы на десятки лет.

Своими мыслями он ни с кем не делился. А у него зрела такая идея: едва лишь война кончится, он сразу поедет в Россию, добьется концессии на восстановление рудника «Святой Андрей». Найдет себе компаньонов со средствами, прельстит их якобы особой дешевизной угля, которую «Святой Андрей» сулит им в будущем. Чтобы компаньоны поверили ему, он вложит в дело и собственное свое небольшое состояние. В действительности же «Святой Андрей» дешевого угля не даст. Но зато он в глубине подземных галерей отыщет место гибели спасательной команды, добудет драгоценнейшую книжку и станет обладателем секрета фотосинтеза.

Теперь он выглядел замкнутым, угрюмым. Его терзала тревога. А вдруг кто-нибудь, его опередив, уже ведет раскопку на «Святом Андрее»? Вдруг - это казалось страшнее всего - кто-нибудь знает об открытии от самого Пояркова?

Логический анализ обстановки Крумрайха успокаивал. Как он убедился еще будучи на руднике, вокруг Пояркова ни одна душа не подозревала, чем занимается их штейгер. Письмо же Тимирязеву не было отправлено. Оно даже недописано. И тон письма позволяет думать, что Поярков, избрав Тимирязева поверенным, решил впервые выдать людям свою тайну.

Однако чувство тревоги было сильнее логических доводов. Годы тянулись мучительно.

В восемнадцатом году немецкая армия наконец оккупировала Украину. Штаб, при котором Крумрайх ведал газовой службой, оказался севернее, ближе к Петрограду. Лишь осенью ему удалось взять отпуск, чтобы кинуться в Донбасс. Вне себя от волнения - в двуколке, бок о бок с солдатом-кучером - он подъехал к «Святому Андрею».

Еще издали заметил руины надшахтного здания, бурьян на отвалах породы. Степь окружала руины. И только поодаль виднелись поселки других рудников.

Кучер, не сходя с сиденья, равнодушно посасывал трубку, а Крумрайх несколько часов стоял перед развалинами. То снова обойдет их, то опять стоит и смотрит долгим, сверкающим взглядом. Вот он, «Святой Андрей» - его судьба, откуда он поднимется на вершины власти и богатства. Да, можно быть спокойным: никто и не пытался восстанавливать подземные работы.

А в России делалось бог знает что. Мало того, что это делалось в России, - в Германии, в стране порядка тоже грянула революция. Словно весь мир сговорился против Крумрайха. События идут каким-то грозным ходом; жизнь отталкивает его от осуществления мечты.

Крумрайх был еще в отпуску, когда германская армия начала покидать Украину. Все клокотало вокруг. Все сошло с ума. Беспомощные гайдамаки и гетман Скоропадский. Там - банды разбойника Махно, тут - мятежники, называющие себя красными гвардейцами. Находиться здесь было просто-напросто опасно.

Он опомнился, уже очутившись дома, в Германии.

Он думал; такие события не могут тянуться долго. Надо выждать. Он все-таки возьмет свое.

Но время шло своим чередом, а почвы для его надежд не прибавлялось.

В двадцать первом году на Крумрайха обрушился новый удар. Он узнал, что англичанин Бейли успешно получил при опытах синтетические углеводы.

Для ученых всего мира это выглядело неожиданной удачей. Освещая солнцем зеленые растворы, приготовленные из неорганических солей, Бейли якобы сумел создать среду, в которой углекислый газ и вода превращаются в сахар. По словам самого Бейли, его лаборатория получает пока лишь ничтожное количество продукта, но в близком будущем станет получать помногу. Процесс может дать основу крупному промышленному производству.

Для Крумрайха это оборачивалось катастрофой. Ему казалось: кто-то более ловкий, чем он, выхватил у него из-под носа секрет штейгера Пояркова.

Примириться с этим было невозможно. Он заболел от огорчения. Да что же ему остается теперь? Безликое серое место среди серых людей, - а кто-то другой, значит, поднимется над человечеством?

И только десять лет спустя, когда, обзаведясь семьей и унаследовав отцовское поместье, он уже почти забыл о фотосинтезе, его снова окрылила прежняя надежда.

Дело в том, что у Бейли, строго говоря, успехов не было. Слава Бейли, шумно прокатившись по Европе, с годами затихала. Ученые, сперва поверившие в его работы, стали обходить их уклончивым молчанием. А на конференции Фарадеевского общества в Лондоне в тридцать первом году разговорам об опытах Бейли был положен конец. Выяснилось, что здесь, быть может, не намеренная, но несомненная научная ошибка. Один из ученых брезгливо сказал: опыты не удовлетворяют требованиям химической опрятности.