Юрий Константинов - Лицо Аэны

Но мог ли он решить по-иному? Жестокость была основой силы великого владыки. Она дала ему власть. Значит, она была оправдана, эта жестокость. Значит, время и обстоятельства требовали от отца быть жестоким.

Итт же станет утверждать, что время не бывает жестоким, что мы властны менять характер времени и характер в нем живущих.

Я пыталась спорить с Иттом, но это походило на спор ребенка со стариком, да тем по сути и было. Народ Итта был старше моего на тысячелетия.

И все же в глубине души я продолжала сомневаться, что могла отыскаться сила, способная поколебать могущество великого владыки, если бы не зеленые рыцари.

Их появление было внезапным и походило на чудо.

…Алая звезда Делла-Аира плавала на горизонте, и казалось, прямо из ее лучей возник огромный мерцающий диск. Диск медленно опустился над дорогой, и невиданные существа явились оттуда. Они были похожи на нас, но закованы в странные светящиеся доспехи. И доспехи, и их лица, и огромный корабль, на котором они прилетели, имели цвет молодой травы, отливали переменчивой бирюзой…

Весть о чуде разошлась мгновенно, и несметные толпы сбегались к дороге, по которой двигались к замку странные гости. Густой шум колыхался над сотнями любопытствующих.

Кто-то из зеленых рыцарей нагнулся и сорвал цветок у обочины. Толпа пораженно ахнула.

— Они такие же, как мы, только зеленые! — вдруг крикнул с отчаянной веселостью какой-то ремесленник, и чернь вокруг подхватила этот крик, насмешливо загоготав. Мальчишки, кривляясь, заплясали перед идущими в дорожной пыли. Самый дерзкий подхватил увесистый камень и запустил в шагавшего сбоку чужеземца. Никто не заметил, чтобы тот сделал какое-то движение. Просто взглянул мимоходом на летящий предмет, — и камень вспыхнул бледным, почти бесцветным огнем, рассыпаясь в прах.

Гогот и шум утихли мгновенно, толпа сразу отхлынула далеко за обочины и замерла, будто придавленная невидимой тяжестью. Зеленые рыцари шли по дороге, шуршали гибкие доспехи, причудливые следы впечатывались в пыль…

Окруженный вельможами и телохранителями, великий владыка ожидал гостей в парадном зале.

Они приветствовали отца и всех присутствующих, ни на йоту не нарушив принятого в замке ритуала. Перед возвышением, где сидел отец, выросла гора драгоценных камней — дары пришельцев. Не в силах оторвать взгляда от этой сверкающей и, казалось, излучающей тепло груды, владыка поинтересовался, кто его гости и что привело их в замок.

Один из зеленых рыцарей выступил вперед. Медленно и звонко, с неправдоподобной правильностью выговаривая каждое слово, он пояснил, что корабль чужеземцев прибыл оттуда, где сияет на небесном своде алая звезда Делла-Аира.

— Мы ищем у великого владыки приюта и помощи! — отчетливо повторило эхо под высокими сводами.

В наступившей вслед за этим тишине вдруг послышалось дребезжащее блеяние:

— Зеле-е-е-ененькие гости, зеле-е-е-ненькие!

И перед глазами присутствующих предстал любимый шут великого владыки. Непомерно быстро вращая белками глаз и покачивая маленькой головой, казалось, вросшей в жирный ком горба, он плюхнулся на пол. Закатив глаза, стал причмокивать, короткие ручки замелькали в воздухе, словно приготовляя невидимые яства.

— Попотчуем славно дорогих гостей, — скрипел шут, — скормим им побольше зелени, напоим зеленым винцом… Все должно быть зелененьким, иначе они, чего доброго, побелеют, а то и синенькими станут…

Придворные поглядывали то на владыку, то на шута, не зная, как реагировать на сей раз на его обычные плоские шуточки.

Зеленые рыцари невозмутимо наблюдали за кривляниями горбуна. Не сомневаюсь, им был понятен обидный смысл его острот. Потом гости обменялись короткими, тихими словами на своем языке — в нем преобладали шипящие звуки, странная эта речь напоминала шелест листвы…

Один из рыцарей проговорил:

— Этот человек хочет развеселить нас. Если владыка позволит, мы поможем ему.

Помедлив, отец кивнул, от меня не укрылось, что он несколько растерян.

Рыцарь вытянул руку над головой шута, и того внезапно накрыло плотное розовое облако. Через несколько мгновений оно рассеялось, и все увидели, что на любимце владыки нет ни лоскутка, он был гол, словно только явился на свет.

Хохот потряс своды. Злобно вереща, пытаясь прикрыть ладонями срамные места, горбун вихрем метнулся из зала.

Отец смеялся вместе со всеми, но в глубине его глаз плясали недобрые огоньки.

Потом он сомкнул тонкие губы, и в зале мгновенно воцарилась тишина.