Андрей Курков - Судьба попугая (География одиночного выстрела - 2)

И невидимая аудитория вскакивает, опрокидывая стулья. Шум.

Ошеломленный Марк, не обращая внимания на продолжающего декламировать попугая, поднимает руки и Одержит их перед лицом, не зная, что с ними делать. Внутри у него мечется какой-то бешено-радостный зверь, а он не знает, как его выпустить. И вот руки сами срывают с глаз повязку, и он, внезапно ослепленный кумачовыми стенами красного уголка, жмурится, закрывает глаза ладонями, а потом медленно-медленно отводит ладони.

В красном уголке пусто. Только стоят и лежат на боку , оставленные слушателями деревянные стулья и табуретки. На стенах - плакаты, заполненные плачущими матерями и строголикими защитниками Родины.

Марк, прихрамывая, сходит со сцены и читает эти воззвания, читает каждое слово, написанное над и под ними. Как давно он ничего не читал. И даже удивительно, что после этих лет войны, только что для него закончившейся, он сможет снова жить нормально, без повязки на глазах, сможет читать книги и газеты. А вот и воззвание к бойцам тыла... Марк вдруг спиною почувствовал чей-то взгляд и обернулся.

На него в упор из дверного проема смотрел Парлахов. Кто-то промелькнул за спиной приставника, и быстрые шаги бегущего по коридору человека постепенно затихли. Поюм загудел заводской гудок.

- Победа! - негромко сказал Марк, улыбаясь и глядя на Парлахова.

Парлахов молчал. Потом он тяжело вздохнул и спросил:

- Кто вам разрешил снять повязку? Марк оглянулся по сторонам, пытаясь найти эту повязку, но ее нигде не было видно.

- Вы понимаете, что вы на оборонном заводе?

- Но ведь победа... - беспомощно проговорил Марк. Назад шли медленно. Марк осознавал свою вину, но в то же время погода чрезвычайно радовала его, и он щурился на солнце, на ходу посматривая на Парлахова. Парлахов же был насуплен.

Войдя в городок, они вернулись в свою комнатку.

- Я должен буду доложить о происшедшем, - сухо сказал приставник, улегшись одетым на свою койку. - Вы понимаете, что это значит?

- Может, не надо, ведь сегодня победа! - проговорил Марк.

Парлахов тоже задумался в этот момент о победе. Что она принесет? Радость обычной жизни? И тогда можно будет возвратиться в Москву, в родной ЦК, где ждет его интересная работа. Хорошо бы поскорее!

Потом он посмотрел на Марка. Посмотрел уже без недовольства, а скорее с сочувствием.

"Может, действительно не надо докладывать? - подумал Парлахов. - Может, никто и не видел этого?"

Глава 29

За окном бушевала майская гроза. Молнии распугивали ночную темноту, нависшую над небольшим тыловым городком, спавшим чутко и тревожно.

Одинокий "газик" военного патруля разбрызгивал лужи на мощеных улицах.

Солдат-шоферзевал, а следом за ним каждый раз зевал сидевший рядом младший лейтенант.

- Тормози! - приказал младший лейтенант. - Постоим немного... Если засну разбудишь через полчаса.

Младший лейтенант отвернулся от шофера и попробовал задремать. Но тут снова загремел гром, а потом где-то / недалеко, ярко вспыхнув, уткнулась в землю молния.

Младший лейтенант открыл глаза и увидел огонек свечи в окне дома напротив. ,

- Ваня, - сказал он, - бери автомат, пойдем проверим. Здесь кому-то не спится.

Офицер заглянул в окно, и тут же азарт в его глазах угас: не увидел он там ничего подозрительного. Просто сидел за столом пожилой мужчина и при горящей свече жевал хлеб, каждый раз макая его в солонку.

Снова загремел гром, и младший лейтенант, с опаской глянув на небо, постучал в окошко.

Мужчина поднял голову, поднес свечу к самому стеклу, потом кивнул.

Скрипнув, отворилась дверь.

Уже в комнате мужчина попросил военных не шуметь, указав рукой на спящего на кровати под стенкой человека.

Втроем они уселись за тот же стол. Мужчина отрезал военным по куску хлеба, и теперь они жевали хлеб втроем, по очереди макая его в солонку.

- Не спится? - наконец тихо спросил младший лейтенант.

- Бессонница, - мужчина кивнул.

- А как звать? - спросил младший лейтенант. - Павел Добрынин.

- Я - Федор Егоров, а это, - офицер кивнул на солдата, - Женя Солдаткин.

Съели еще по куску хлеба. Молча, глядя только на горящую свечу.

- Полпятого, - прошептал офицер. - Нам пора. Они встали, пожали Павлу руку и ушли. Народный контролер задул свечу, но так и остался сидеть за столом.

Гроза поутихла, перебравшись куда-то за город. За окном вспыхивали далекие молнии, и гром уже не вызывал дребезжания стекол.

Скоро наступит рассвет и надо будет будить Дмитрия, чтобы успеть к первой раздаче пищи в рабочей столовой шинельных мастерских.