Андрей Курков - Судьба попугая (География одиночного выстрела - 2)

Добрынин застонал в пьяном сне, перевернулся с боку на бок, и одеяло, которым укрыл его урку-емец, соскользнуло на пол.

Ваплахов встал, поднял одеяло и снова накрыл им народного контролера.

"Хороший человек!" - подумал он о Добрынине.

Динамо-машина, стоявшая на улице за стеной дома, вдруг закашляла и затихла, и сразу после этого лампочка Ильича погасла, опустив на обитателей этой комнаты темноту, слегка подсвеченную уже уставшим пламенем, облизывавшим обгоревшие головни в печке-буржуйке.

Глава 3

Вечер выдался сухой, и это очень радовало Банова. Он еще раз вышел в коридор и поторопил уборщицу Петровну, напомнив, что ее дома ждут внуки.

- Ой, да такой пол тут грязный! - вздохнув, сказала она. - А в той классной комнате, так вообще - столетник покраснел как вареный рак!

- Что? - переспросил Банов, посмотрев на Петровну пристально.

- Столетник покраснел! - сказала старушка. - Плохой, наверно!

Банов заглянул в классную комнату и действительно увидел на подоконнике высокий ярко-красный столетник. Посмотрев на него в недоумении, директор школы вернулся в коридор и сказал Петровне:

- Слышь? Отнеси его в медкабинет и поставь там на окно!

Полчаса спустя Банов с радостью попрощался с Петровной. Закрыл школу. Потом вернулся в кабинет и позвонил Карповичу.

- Слышь, приходи ко мне сейчас! - сказал ему Банов. - Погода сухая, чаю выпьем. Ты высоту любишь?

-Да.

- На крышу выйдем. Оттуда много видно!

- Ну хорошо, - сказал Карпович. - Через полчасика буду.

Не теряя времени, Банов поставил чайник на примус. Проверил, есть ли сахар. Достал кружки.

Часы показывали без четверти шесть. Небо было безоблачным и обещало звезды.

Банов встретил старого боевого товарища внизу. Закрыл за ним двери. На минутку зашли в кабинет за чайником, сахаром и кружками. Потом полезли на крышу.

Устроились на любимом месте Банова, там, где он сиживал с Кларой Ройд - на самой верхотуре.

- Ну как там у тебя? - спросил директор школы.

- Ничего. - без особого энтузиазма ответил Карпович. - Только с поэтом поругался.

- С каким поэтом?

- С кремлевским поэтом. Живет у нас один, татарин, наверно: Бемьян Дебный...

- А чего поругался?

- Да ну! - Карпович махнул рукой. - Мелочь! По инструкции я должен весь рукописный мусор, собранный в Кремле, относить в мусорник НКВД, ну я и сделал, как положено, какая мне разница, что это за мусор! А этот Бемьян стихи свои растерял, говорит, они на подоконнике были, и их ветер вниз сдул. Ну так я и сказал ему, что пусть сам идет в чекистский мусорник и ищет, а он, сволочь, говорит, чтоб я сам туда шел и искал... Хрена ему!

- Правильно! - одобрил Банов. - Нечего! На крыше было прохладно. Дул довольно сильный ветер, однако чистое безоблачное небо отливало глубокой синевой и кое-где уже проступали первые золотистые звезды.

Банов страшно любил такие сухие осенние вечера на крыше, и чем прохладнее и ветренее было, тем всегда вкуснее казался чай, и вместе с чайным теплом организм в такие моменты наполнялся непривычной, но очень приятной бодростью и силой. Эта сила как бы распирала Банова изнутри, и жадно смотрел он вниз, на вечерние пустынные переулки, смотрел по-охотничьи зорко, словно выглядывал врагов.

- Хороший чай, - отхлебнув из кружки, сказал Карпович.

Банов кивнул.

- Я всегда чай пью, - неопределенно, словно в никуда, сказал он. - Да, слышь, как там Кремлевский Мечтатель?

- Нормально. Я его сегодня утром видел. Сидит, греется на солнышке и мечтает вслух. Хотел его послушать, но не было времени...

Банов посмотрел на Карповича и понял, что он немного завидует этому человеку. Еще бы! С какой легкостью, словно бы о самых простых и обычных вещах, говорит он о том, что только сегодня утром видел Кремлевского Мечтателя, которого все давно считают умершим! Сколько тайн ему доступно!

- Вася! - снова заговорил Банов. - А можно как-нибудь сделать, чтобы и я его увидел? Хотя бы минутку на него посмотреть!

Карпович задумался.

Банов смотрел на него с напряженным ожиданием во взгляде.

- Есть у меня один земляк в охране, - произнес Карпович. - Попробую поговорить. Завтра он с утра, кажись... Завтра и поговорю, а ты мне вечерком позвони!

Следующим вечером Банов позвонил Карповичу.

- Попробуем! - сказал старый боевой товарищ, и директор школы обрадовался. - Давай через два дня, в понедельник, в девять утра на Красной площади у Лобного места!

- Хорошо! - ответил Банов. - Я обязательно буду.

В понедельник, уже в восемь утра Банов прогуливался вокруг Лобного места. Еще в субботу он предупредил завуча Кушнеренко, что в понедельник пойдет в Кремль и может там немного задержаться. Кушнеренко, конечно, был поражен.