Кэтрин Куртц - Властитель Дерини

Дункан взглянул на Риченду и увидел, что она уже овладела собой и вытирает глаза, красные от слез. Но прежде чем он успел заговорить, леди подняла на него свои прекрасные голубые глаза.

- Не беспокойтесь, святой отец, уже все хорошо. Я знаю, что не заслуживаю прощения, но вы выслушали мою исповедь, и теперь мне стало легче.

Дункан опустил глаза.

- Вы забыли, миледи, что я по решению Курии не имею права исполнять обязанности священника.

- Мой дядя Кардиель сказал, что отлучение незаконно, и он не видит причин, почему вы не можете быть священником.

Дункан удивленно поднял брови, но ничего не сказал, так как, по его мнению, это было правдой. Его отлучил Корриган, и именно он должен был бы снять отлучение, но поскольку Корриган лишен сана, почти изгнан, то вопрос о снятии отлучения стал чисто академическим. И теперь Дункан - может быть, первый раз в жизни - получил возможность самому принять решение.

- А то, что я Дерини, разве не мешает вам? - спросил он, делая последнюю попытку убедить себя в правильности своего решения.

Она посмотрела на него очень странно.

- Для меня это даже удобнее, отец, так как вы лучше, чем кто-либо другой, сможете снять мои волнения. Вы спрашиваете так, как будто принадлежность к Дерини является вашим недостатком. Неужели теперь, когда всем известно, что вы Дерини, вы по-прежнему будете следовать своему призванию и быть точно таким же простым священником, как и раньше?

- Конечно.

- И вы полагаете, что вы будете таким же хорошим священником, как и раньше?

Он помолчал.

- Да.

Риченда еле заметно улыбнулась и упала перед ним на колени.

- Тогда отпустите мне грехи, отец. Моя страждущая душа просит, чтобы вы выполнили свой долг священника. Вы слишком долго были отстранены от своих обязанностей.

- Но...

- Отлучение, как утверждают высшие служители Церкви, с вас снято. Почему вы сопротивляетесь? Разве вы рождены не для этого?

Дункан глуповато улыбнулся, а затем склонил голову. Риченда перекрестилась и сложила руки в молитвенном жесте.

Внезапно он понял, что уже делает то, для чего был рожден, и у него нет никаких сомнений в правильности своего решения. Спокойный и уверенный, он слушал шепот Риченды, которая исповедовалась перед ним.

Морган поднял голову, вздохнул и приказал солдатам освободить Дерри и выйти из палатки. Дерри спокойно лежал перед ними с закрытыми глазами. Он спал естественным сном.

Когда солдаты вышли, Морган разжал ладонь и посмотрел на лежащее в ней кольцо. И он сам, и Арлиан, избегали смотреть на мизинец Дерри, побелевший и дрожавший, с которого это кольцо было удалено.

Кольцо и заклинание были сняты, но сколько же сил это стоило им!

Морган, не сумев подавить зевок, с удовольствием потянулся. Он с удовлетворением оглядел остальных: пройдено трудное испытание.

- Теперь с ним все в порядке. Заклятие разрушено, он свободен...

Келсон посмотрел на руку Моргана, державшую кольцо, и вздрогнул.

- Через что же он прошел, Морган! Ты поставил экраны и не дал мне возможности увидеть все, но... как же он теперь будет жить после всего этого?

- Он будет жить, как обычно, - сказал Морган. - Я стер из его памяти почти все, что случилось в Эсгар Ду. Конечно, кое-что уцелело, но от худшего я его избавил. Через несколько недель от этого останутся лишь смутные воспоминания. И он будет очень недоволен, что пропустил поединок, который состоится завтра. Он проспит несколько дней.

- Может быть, это и к лучшему, - тихо произнес Келсон.

- Что? - переспросил Морган.

Он в это время вставал и не расслышал слов короля.

- Чепуха, не обращай внимания, - усмехнулся король. - Не поспать ли нам? Миледи?

Он подал руку Риченде, которая окончила свою исповедь, и леди с почтительным поклоном приняла ее.

- Миледи, очень сожалею, что вам пришлось перенести столько ужасного. Уверяю вас: я сделаю все, что смогу, чтобы вернуть вам вашего сына.

- Благодарю, сэр.

- Ну, идемте, друзья, - спокойно сказал Арлиан. - Рассвет близится.

26

Рассвет был очень хмурым. Висел тяжелый туман. Воздух, насыщенный влагой, затруднял дыхание.

На востоке, над горными пиками Кардосы, едва просматривались лучи восходящего солнца, с которыми боролись низкие хмурые темно-серые облака.

Люди в лагере Келсона со страхом смотрели на жуткую картину восхода. Многие крестились, видя во всем этом дурное предзнаменование.

Келсон хмурился, натягивая золотой пояс на алую тунику с королевским Львом.