– Да пустяки, – отмахнулся я.
– О, горе мое, – вздохнула Валентина. – На тебя бодяги не напасешься. И чем вы только на заводе занимаетесь?
– Тензометрические усилители настраиваем. Конец месяца. Кто-то из заказчиков приехал и давай требовать: оттарируйте им усилитель на консольной балке, и все тут. А у нас же новая методика настройки. Балки давным-давно метровым слоем пыли покрылись. Ну… приволокли, датчики проверили, какие оборвались – заменили, нагружать стали. А одна балка возьми да и сломайся. Меня вот и шарахнуло.
– Сочиняешь, папаня, – немедленно уличила меня во лжи дочь. – Мы же учебно-производственную практику проходили на вашем заводе и прекрасно знаем, что это за балочки. Они маленькие и уж сломаться никак не могут. Их и загружают-то килограммов в десять.
– Опять? – испуганно спросила Валентина.
– Да, – нехотя ответил я. – И не желаю я этого, а иногда получается. Еще когда из поезда в Марграде вышли, решил, что завязываю. Все. Кончено. Но ведь оно от меня не зависит…
– Нет, Федя, от тебя многое зависит.
– Квартеру, ли чо ли, дают? – нараспев спросила Пелагея Матвеевна.
– Да никто ничего не дает! – Я даже рассердился.
– М-м… А я думала, квартеру дают, – сказала теща, не отводя взгляда от телевизора, где всмятку рубились хоккеисты.
– Примочку сделать? – спросила Валентина.
– Да само пройдет, не беспокойся.
– Пройти-то пройдет, а будешь ходить, людей пугать своим синяком.
– Да ты ему забинтуй, – посоветовала дочь.
– Ага, – согласился я. – Забинтовать можно.
– Это, Федя, ведь Испазита? – спросила Пелагея Матвеевна.
– Он, он самый, – подтвердил я.
– Ну… я же вижу, что личность-то на Испазиту смахивает…
– Вы ешьте без меня.
– В ночь, что ли, настраивать будете? – недовольно спросила Валентина.
– Да нет. Афиноген просил к нему зайти. Комиссия из Марграда приезжает. Просил помочь. Хочется мужику доказать, что нуль-упаковка и в самом деле возможна.
– Занимались бы вы лучше делом, – посоветовала жена.
– Нет, нет, папка, вы уж лучше что-нибудь необыкновенное выдумывайте!
– Ох, Оля, да разве можно выдумать необыкновенное…
– А вы старайтесь!
– Нет, это уж вы теперь старайтесь. Ваше время приходит.
Валентина чем-то смазала синяк и забинтовала мне голову наподобие тюрбана, но так, что шапку все же можно было натянуть. Я оделся и открыл дверь квартиры.
– Ты когда придешь-то?! – крикнула мне вслед Валентина.
– Вот уж не знаю. Как все кончится, сразу и приду.
– Банкет, наверное, для комиссии будет?
– Какой банкет? Афиноген Каранатович – частное лицо.
– Ну, давайте! – напутствовала жена.
Я вышел на улицу и поднял воротник пальто. Мела поземка и вообще было неуютно. Я попытался понять, почему этой ночью написал какую-то непонятную главу о будущем. Во-первых, рассказ вылился внезапно, без всякой подготовки, без всяких размышлений и даже озарений. Я писал и не думал, что же будет в следующем абзаце. Само писалось. Во-вторых, ведь совсем не таким представлял я себе будущее. И была, была в тайнике души мысль написать роман о потомках. Была! Но все не хватало времени. Да и мысль-то, по правде говоря, еще не созрела, не рвалась на бумагу. А что собой представляли вот эти Федоры, «сто восьмидесятый» и «десять в девятой»? Я ведь чувствовал, что это мое продолжение, только при каких-то особых обстоятельствах. И что-то тут было связано с квартирой и нуль-упаковкой Афиногена. Ответ крутился где-то рядом, уже стучался, да что говорить, я уже все знал, но знал как-то не так, как положено, интуитивно, словно сам остановил знание на пороге.
13
В окнах Афиногеновой квартиры горел свет, но я решил сначала толкнуться в сарай и не ошибся. Из мастерской Афиногена тянуло теплом и чуть – дымком. Радостные голоса приветствовали меня. Я ничего не успел сообразить, как тут же оказался в объятиях Артемия Мальцева.
– Федор! – кричал он. – Кого я вижу?!
– Господи… Артемий…
– Сколько лет, сколько зим!
– Полтора года… зима… осень… – забормотал я растерянно. – Ты-то как сюда, Артемий?
Мне и в самом деле казалось, что со времени нашей последней встречи прошло много лет и много зим. И в то же время все происшедшее в фирменном поезде произошло чуть ли не вчера. Но парадоксы времени меня уже не удивляли, а только лишь очень интересовали.
– Ну, наши дороги теперь, кажется, переплелись навечно. – Мальцев выпустил меня из рук и сделал шаг назад, чтобы получше рассмотреть. – Что это у тебя с глазом? Ячмень сел?
Читать дальше