Константин Костин - Подрядчик

Я очнулся. Очнулся оттого, что стало довольно холодно, к тому же, зачесался нос. Впрочем, возвращение в сознание не помогло решить ни одну, ни вторую проблему. Первую — потому что из одежды на мне были только волосы, вторую — потому что руки оказались скованными за спиной. Я сидел на жутко неудобном стуле в небольшом сыром помещении без единого окошка, с тусклой лампочкой под потолком.

Кроме меня в комнате находился стол, за которым сидела круглолицая брюнетка с капитанскими погонами, и деловито распарывала лезвием бритвы швы моей куртки. Рубашка, джинсы и прочие предметы моего туалеты лежали здесь же на полу, искромсанные в клочья. На столе в строгом порядке расположились остальные мои вещи — от коробка спичек до налодонника.

— Попить дай, — с трудом ворочая языком, произнес я.

— А, очнулся, шпион! — вкрадчивым, кошачьим тоном ответила девушка. — Ты понимаешь, что тебе светит за антисоветскую деятельность?

— Сейчас от жажды сдохну — понимаешь, что тебе за это грозит? — парировал я.

Капитан призадумалась. Ненадолго, однако. Отложив лезвие, девушка встала из-за стола, обнажив юбку цвета хаки, бывшую явно короче того, чем требовал устав, и облегающие черные кожаные сапоги на высоком каблуке, тоже отличающиеся от тех, что я видел на плакатах в военкомате. Но для съемок в садо-мазо такой образ вполне сгодится. Подойдя ко мне, брюнетка провела ладонью по моей щеке. От тепла ее руки по телу пробежала сладкая истома.

— Да, детка, отшлепай меня! — рассмеялся я.

И сразу стало не до смеха. Сучка, коротко, без замаха, провела отменный хук слева, и сразу, этой же рукой, которой только что гладила меня — в солнечное сплетение.

— Вот пёзда! — выругался я, жадно хватая ртом воздух.

За мои слова, или просто, ради удовольствия, бестия ударила носком сапога под коленку. Да, опыт чувствовался! Подбрасывая на ладони свинцовый брусок, зажатый до этого в кулаке, капитан обошла стул, и, схватив меня за волосы, проорала на ухо:

— С какой целью ты пытался проникнуть на режимный объект?

Что тут можно ответить? Правду — ехал, ехал, заблудился? Да хрен поверит. Это как раз тот случай, когда правда нереальнее любого вымысла. Уж лучше оставаться агентом Эриком Картманом — глядишь, и выпустят лет через пяток. Или обменяют на какого-нибудь нашего шпиона… мнда, «нашего» в данной ситуации звучит смешно. А слово «шпион» — не вполне политкорректно. Шпионы только на нашей территории — там работают разведчики.

Хотя… будучи агентом ЦРУ я тоже могу сказать немногое. Скорее всего, один черт — расстреляют. И я решил — помирать, так с музыкой! В конце концов, это такое же знаменательное событие, как и рождение — случается единожды в жизни. Развернув руки, я схватил садистку за бедро. М! Какое упругое.

— Поиграть хочешь? — прошептала брюнетка. — Сейчас поиграем.

Оставляя влажный след, девушка провела языком от плеча, по шее, до уха, укусив за мочку.

— Нравится? — промурлыкала чекистка.

— А то! — признался я, чувствуя ее горячее дыхание.

— А так?

Все испортив, капитан саданула ребром ладони по этому же уху. Голова ответила резкой болью, ухо и правая половина лица моментально онемели.

— Так! — гаркнул резкий голос следом за скрипом открывающейся двери. — Что здесь происходит?

По резкому движению воздуха за спиной я догадался, что моя мучительница встала по стойке «смирно».

— Товарищ полковник! Веду предварительную моральную обработку объекта! Доложила — капитан Грабилина! — отрапортовала брюнетка.

— Отставить, — приказал офицер. — Покиньте помещение.

— Но… — попыталась возразить девушка.

— Что? Вон! Немедленно!

— Есть!

Процокав каблуками, садистка вышла из помещения. Вошедший долго звенел ключами, после чего я почувствовал, как он снимает с меня наручники. На колени упал темно-зеленый сверток.

— Одевайтесь, — скомандовал полковник.

Тот самый, что угощал меня сигаретой после аварии. Я облачился в армейские штаны и гимнастерку. Сразу стало заметно теплее, теперь мерзли только ноги — стоять босиком на холодном бетонном полу — сомнительное удовольствие. Офицер, поняв меня без слов, ботинком пододвинул кучу обрезков моей одежды, на которые я поставил свои ступни.

— Попить можно? — попросил я.

Комитетчик с секунду помешкал, потом поставил свой светло-серый дипломат на стол, щелкнул замками, извлек из него плоскую фляжку и бросил ее мне. Поймав посудину, я открутил крышку и приник к горлышку. То, что в баклаге коньяк, а не вода, я распробовал лишь с пятого глотка. Но останавливаться было уже поздно. Да и, признаться, не хотелось. Вернув флягу, я попросил сигарету.