Филип Фармер - Гоблин осатаневший

Но они взяли числом! Аньяна заявила, что не собирается искушать судьбу столь ненадежным проектом. Для нас, мол, главное — наша собственная жизнь, хотя перспектива возвращения добрых старых времен ей тоже представлялась весьма и весьма соблазнительной. Аньяна, как ты знаешь, стара до чрезвычайности, но, сохранив совершенно ясную память, не может позабыть великие европейские пущи и пышно-зеленые, поросшие густым лесом острова Древней Греции. Она помнит даже колоссальные джунгли на месте нынешней Сахары, не устает вспоминать, как можно было неделями бродить среди непуганых животных по лесам, что зеленели некогда на месте теперешней Франции, и не встретить по пути ни единой живой души. Она помнит тварей, больших и малых, о которых ваши палеонтологи даже и не слыхивали.

Но вот же втемяшилось ей в голову, — продолжил гном, переведя дух, — что нельзя пускать события на самотек, нельзя, мол, позволить смертным загубить природу — заклинило, и баста! Она категорически объявила, что мы немедленно пускаем в ход все наше влияние на земные правительства с целью направить ресурсы планеты на борьбу с загрязнением, и все остальные ее поддержали. Аньяна объявила безотлагательную мобилизацию сил и средств, и не ради вас, эфемерных! Ради благословенной зеленой планеты! Ради спасения наших собственных жизней!

Для видимости мне тоже пришлось согласиться, и я уехал, притворно подавленный, как бы несолоно хлебавши. Но Аньяне каким-то образом удалось пронюхать, что в глубокой тайне я принимаю контрмеры, и она вызвала меня в Париж. Я тщательно выстроил там свою западню, но та захлопнулась вхолостую. И все же им никогда не победить, не обвести вокруг пальца старого Ивольди! Победа будет за мной, хотя тебе, смертный, уже не стать ее свидетелем.

— И только по этой причине ты оставил древний круг Девяти? — спросил Калибан.

Промешкав мгновение-другое, Ивольди ответил вопросом:

— Что значит "только"? Что ты имеешь в виду? Разве этого мало?

— Представляется, что есть все же иная причина, куда более веская. О которой ты пока умолчал.

От смеха Ивольди сложился пополам, метя пол бородой. Когда сумел распрямиться, кончиком бороды смахнул слезы с мутных воспаленных глаз и с трудом проквакал:

— А ты вовсе не дурак, смертный! Весьма, весьма тонкое наблюдение… Даже жаль… Если бы я только мог тебе доверять! Если бы… Но нет, нельзя! Да, ты вновь угадал, у меня действительно существует еще одна причина покончить с Девяткой, но я не раскрою ее даже тебе, обреченному на скорую смерть! Пусть до самой погибели гложет тебя любопытство — мне это, пожалуй, доставит только дополнительное удовольствие. Давай соображай, терзайся догадками — вплоть до самых последних мгновений, когда смертная боль вытеснит из сознания все прочие чувства!

— Сдается мне, эта твоя причина как-то связана с английской парочкой.

— С чего это ты вдруг так подумал?

— Да просто потому, что они определенно обладают какой-то особой ценностью для тебя, иначе бы ты уже давно их прикончил. Впрыснул калибанит, поболтал о связях с Аньяной, а затем, независимо от результата, — бритвой по горлу и в колодец!

Восхищенно причмокнув, Ивольди заметил:

— Железная логика! Ты действительно достоин меня, древнего своего прародителя!

Настала очередь Калибана удивляться, но он и бровью не повел.

— Слыхал я, что мой предок Ксоксаз, подозревал, что его братцы замешаны тоже. Но чтобы ты… — Док нарочито недоверчиво покачал головой.

— Смею тебя заверить, что семейное древо Грандритов отнюдь не может похвастать иудейским монотеизмом, — вскинулся Ивольди. — В число твоих божественных предков входит даже старуха Аньяна, хотя последнего сына она родила в эпоху, когда по территории нынешней Германии еще бродили дикие племена, изъясняющиеся на одном из протогерманских наречий. Пусть гены ее и растворились в череде вековых наслоений, но ради справедливости следует отметить, что ты со своим сводным братцем Грандритом здорово смахиваешь на ее сыновей, настоящих титанов, героев своего времени. И я тоже один из твоих праотцев, хотя большая часть моих генов влилась в другую ветвь вашего семейного древа. Знаешь ли ты, например, что Симмонс, твой покойный дружок, тоже доводился мне каким-то там праправнуком? Вспомни его черты, сравни с моими! Все эти признаки, кроме разве что невысокого роста, унаследовал и его сынишка, мистер ван Вилар, обреченный на смерть вместе с тобой. Был у меня и еще один весьма характерный потомок — твой и Симмонса троюродный брат, тот самый ученый, что в начале двадцатого века доставил несколько весьма загадочных образцов с высокогорного плато в Южной Америке. Вот уж он был точной моей копией!