Журнал «Если» - «Если», 2011 № 08

— Нет! — вскочил я. — Абсолютно нет. У меня своя вера, и я совершенно не намерен превращаться в пророка Левиафана! Все, что мне надо: оградить свалов из моего прихода от посягательств. Вы просто завидуете, ведь я добыл информацию, которую, как вы тут мямлили, мечтали обнаружить сами!

Он тоже вскочил, но не успел и рта раскрыть, поскольку доктор Мерсед потребовала:

— Прекратите, оба!

Доктор Сасаки и я молча стояли, сверля друг друга взглядами.

— Таро, мне кажется, вы не справедливы к господину Малану. Я верю, что он действительно радеет о безопасности своих прихожан.

Я благодарно взглянул на Мерсед.

— Даже если он и заблуждается, — добавила она. — А что до вас, господин Малан, то незачем оскорблять доктора Сасаки.

Склонив голову, я произнес:

— Прошу прощения, доктор Сасаки.

— Извинения приняты, — произнес тот.

Сам он, как я заметил, извиняться и не подумал. Впрочем, через миг это уже не имело значения, ибо доктор Мерсед сказала:

— Теперь, когда мы снова друзья… Таро, вы позволите нам вне очереди воспользоваться следующим вылетом вашего шаттла, чтобы поговорить с Левиафаном?

Договорившись о полете на следующий день, я вернулся к себе, чтобы продумать детали. Мой директор из «Сити-Америка», обитавший на Земле, удовлетворил просьбу о двухдневном отпуске. Потом я набрал номер беспола Кимбалла.

— Привет, президент Малан, — отозвалось существо.

— Здравствуй, беспол Кимбалл. Помнишь наш разговор о том, дозволено ли свалам принуждать друг друга к половому акту?

— Конечно.

— Что ж, я потолковал об этом с Левиафаном, и она попросила нас о встрече.

Беспол Кимбалл не отвечал.

— Ты еще здесь? — заволновался я.

— Ты… рассказал Левиафану обо мне? — спросил он. Конечно, то был всего лишь синтезатор речи, но в его интонации мне послышался страх.

— Я не упомянул твоего имени, — успокоил я беспола, радуясь, что все-таки не сболтнул лишнего. — Но она просила меня привести тебя к ней. Мне кажется, это хорошая возможность убедить свала, обладающего реальной властью, остановить сексуальное насилие.

Немного помолчав, беспол Кимбалл поинтересовался:

— Почему ты говоришь, что у Левиафана реальная власть?

— Потому что она первая и величайшая из всех свалов. Разве это не так? — спросил я, внезапно обеспокоившись мыслью, что меня надула мошенница.

— Она так сказала? Вообще-то мы не должны посвящать в это людей, но если она позволила тебе узреть бога, то это ее собственный выбор.

— Бога? Левиафан не бог. Она лишь… — И тут я осекся. А что мне было сказать: «Древнее бессмертное существо, создавшее целую расу разумных существ»? Хотя определению бога это и не отвечало, но все же было достаточно близко. — Беспол Кимбалл, если ты считаешь, что Левиафан — бог, тогда почему же ты присоединился к Церкви мормонов?

— А я не хочу, чтобы она была моим богом.

— Почему?

Еще одна пауза.

— Возможно, мне не следовало говорить о ней.

Поначалу встреча с Левиафаном казалась мне отличной возможностью помочь таким, как беспол Кимбалл. Теперь моя уверенность поколебалась.

— Если ты считаешь, что Левиафан представляет для тебя опасность, тогда я снимаю свое предложение.

— А ты веришь, что Бог более велик, чем Левиафан? — В его контральто звучала печаль.

— Да, верю, — только и ответил я.

— Тогда я положусь на веру в Господа и пойду с тобой.

В отличие от более крупного солнечного шаттла, который доставил меня на Центральную Солнечную станцию, в шаттле-разведчике места хватало только для двух человек. Я пристегнулся на месте второго пилота рядом с доктором Мерсед, хотя, по сути, оба мы были пассажирами, поскольку пилотирование осуществлялось компьютером шаттла.

Получив разрешение от диспетчера, компьютер раскрутил сверхпроводящие магниты двигателя Хайма [8] Буркхард Хайм (1925–2001) — немецкий физик, работавший над объединением квантовой механики и общей теории относительности, а также над принципом действия гипердвигателя. , и мы покинули станцию.

Я наблюдал, как на мониторе сформированный компьютером образ нашего шаттла приближается к энергетическому щиту, укрывавшему нас от 15 000 000 °C и 340 миллиардов атмосфер давления. Затаив дыхание, я смотрел, как щит вытянулся, образовав выпуклость вокруг шаттла. Вскоре мы оказались как бы в пузыре, все еще связанном тонкой трубкой с щитом вокруг станции. Затем трубка оборвалась, и наш пузырь немного дрогнул, но быстро успокоился.