Владимир Яценко - Бог одержимых (сборник)

— Мне страшно, командир, — признался он. — Я не уверен в своих силах.

— Ты, главное, много не думай, — посоветовал Виталий. — Тебя убивает не высота, а воображение. Относись ко всему, как к понедельнику: противно, но на работу идти надо. Идешь и работаешь… отстранись от страха. Сосредоточься на этой, конкретной секунде. Вот, прямо сейчас ты же не падаешь?

— Нет.

— Не падаешь, не мерзнешь… Разносолы, конечно, до завтрашнего ужина не светят, но, сколько там осталось? Сутки! Потерпишь, не маленький. Да не дрейфь, салага. Сейчас пойдет хороший угол с выраженным рельефом. Загородная прогулка! Самый тяжелый участок на сегодня ты уже отработал. А на втором карнизе закладухами обложишься, концы подтянешь, и… добро пожаловать к звездам! Кто из поэтов может таким опытом похвастаться? А завтра, с первыми лучами…

— Вот, — сказал Егор. — С этого места, пожалуйста, чуть подробнее.

— Пустяки. От второго карниза к овальной плите идет трещина. Так ты по ней… в расклинку. Как с самой плитой быть, я пока не знаю, — для тебя чересчур гладкая. Наверное, обойдем ее поверху. Свяжешь канаты и спустишься. Нормально все парень. Ты — молодец! Только пора подниматься. До следующего карниза нужно успеть до темноты. Ты же не хочешь всю ночь висеть на стенке?

— В самом деле, — согласился Егор, поднимаясь. — Не хочу.

Звезд было не просто много. Им не было числа.

Громада камня ласково грела левую щеку, а поднявшийся к ночи ветер обдавал холодом правую. Чуть потрескивала, остывая, скала. Ветер едва слышно подвывал на утесе. Где-то далеко гремел барабан.

"Гуллосу тоже не спится, — улыбнулся сквозь сладкую дрему Егор. — Ни телевизора, ни Интернета. Развлекает аймаров, как может. Впрочем, чтоб на потеху племени дырку в камне пальцем провертеть, барабан, наверное, не нужен".

Взобраться на складку он успел до темноты. Расставил закладухи и тщательно закрепился. Потом размотал стометровую катушку капронового троса, и Гарсилас передал ему термосы с горячими бульоном и мате. А еще пакетик с сухофруктами и спальный мешок — и сейчас было холодно, а к утру температура могла и вовсе упасть до нуля.

На удивление, какой-то особенной усталости Егор не чувствовал. Даже таинственная сороче, которой пугали "бывалые", никак не сказывалась на его самочувствии и настроении. Никакой одышки или слабости. Разве что немного тянули мышцы живота, куда бойцы Гуллоса приложились палкой. Впрочем, возможно, существенной прибавкой к здоровью было мате. С ударением на первом слоге, разумеется. А то, что южноамериканский "травяной чай" заваривался на листьях дерева, Егор узнал еще в первую неделю аккомодации в Парамонга.

"Инструктаж, прививки, крепости Инки, волосы дыбом на русском загривке…"

Наверное, командиру и впрямь удалось поделиться с ним своим спокойствием. А может, и вправду ничего такого в этом подъеме не было.

"В конце-концов, я этим занимаюсь уже полгода, — сказал себе Егор. — Наверное, окреп, да и опыт, какой-никакой появился…" Еще он подумал, что если поверить командиру о правилах поведения в экстриме и принять все как есть, то… что тут такого? Спасение в безвыходной ситуации в том, чтобы перестать искать выход. Живет он здесь. На горе. И совсем неплохо устроился. Ему тепло. Он сыт. Простейшие физиологические потребности своевременно удовлетворены. В полном объеме. А что опорожнение кишечника происходило на стометровой высоте, так это и впрямь забавно: теперь, когда он будет говорить: "да ложил я на вашу цивилизацию", — это не будет хвастовством или бравадой.

Так он себе и думал о том о сем, как вдруг зазнобило: неподалеку на карнизе засветилось серебристое облачко. Сияние, дрожа и переливаясь, уверенно принимало очертания человека… Через минуту сгусток света оформился в женщину, которая, кутаясь в пончо, стояла на краю пропасти. Широкие поля сомбреро закрывали ее лицо.

— Командир, — шепотом позвал Егор. — У меня проблемы, командир.

— Что там? — немедленно отозвался Виталий.

— Тут у меня женщина…

— Одета?

— Что? — не понял Егор.

— Женщина, спрашиваю, одета?

— Да. Пончо, сомбреро… лица не видно.

— Тогда откуда ты знаешь, что это женщина?

— Не знаю, — растерялся Егор. — Мне так кажется.

— Допрыгался, — посочувствовал Виталий. — Целибат в твоем возрасте… а ведь Дмитрич звал тебя в бордель! Да и наши девки на тебя косятся.

— "Целибат" — это у попов-католиков, — возразил Егор. — А меня невеста ждет.