Владимир Яценко - Бог одержимых (сборник)

А про "Разделителя"… Ну, раз уж у нас такая откровенность случилась… Не я всю эту кашу заварил. Не я Душу дробить начал. И в вашей книжке ПРО ЭТО с большими подробностями изложено. И про Душу, которую Создатель по ребру преломил, и про то, как Он Сам эти две половинки на дальнейшее дробление благословил: "плодитесь и размножайтесь"…

И про меня там есть, с огненным мечом, чтоб, значит, за "процессом" присматривал, и особо одарённых осаживал. Я всего лишь винтик в этой механике…

Кочегар в котельной парохода.

Ладно. Слушайте, чего дальше было…

Фернану обиженных за спиной оставлять было никак нельзя.

В экспедицию вложены большие деньги, и не только королевские. Не записывать же в вахтенном журнале: "Спасибо, что подбросили, прощайте"! Вернут. Да и зачем осложнять жизнь оставшейся в Испании семье: жене — Беатрис, сыновьям? И тестю… и шурину… они — хорошие люди, хотя и испанцы.

Фернан позаботился о них в завещании. Не богатство, — но достаток. Если, конечно, молодой, энергичный Элькано благополучно завершит путешествие, и никто не обидится за неожиданный уход. Поэтому Фернан решает "умереть" на глазах у своей изрядно поредевшей команды. Он встречается с Франсишеком и посвящает его в детали "отхода".

На следующий день мактанский дато Лапулапу в грубой форме отклоняет просьбу посланца далёкого короля Испании пристать к берегу. Матросы видят, что их капитан не верит своим ушам, он в бешенстве: погрязший в грязи и невежестве царёк клочка суши не принимает дружески протянутой руки великой просвещённой цивилизации.

Забыв об осторожности и здравом смысле, Фернан с горсткой матросов рвётся к берегу. Нет. Никто из десанта не пострадал. Кроме капитана. Жертвы чуть позже выдумал для правдоподобности венецианец Антонио Пигафетта, боцман "Виктории". И если бы Фернан узнал об этом, он был бы весьма благодарен своему матросу за это украшательство.

27 апреля 1521 года Фернан закончил свою одиссею в прибое острова Мактан Филиппинского архипелага. Экипаж видел, как кровожадные туземцы вытащили израненного капитана на берег. Ни уговоры, ни посулы должного действия не возымели: дикари не выдали тело капитана испанцам.

Ещё бы!

Даже у дикарей не принято выдавать "тело" живого человека…

Отец встретил дружеским рукопожатием.

— Роман Аркадьич, — представился он. — Наслышан о тебе, герой…

Константин, не ожидавший тёплого приёма, смешался и промолчал. Они расположились в гостиной комнате. Лариса Яковлевна, Галкина мама, принесла чай. "Киевский" торт был благосклонно принят, нарезан и разложен по блюдечкам.

— А Галину… можно видеть? — несмело спросил Костя.

— Конечно, — хмыкнул Роман Аркадьич. — Минут через двадцать должна быть. Но её-то мнение известно. А вот с тобой что делать?

Костик поперхнулся чаем, на глазах выступили слёзы. Но от участливого предложения Ларисы Яковлевны "постучать по спине" жестом отказался. Ему до дрожи хотелось узнать хоть немного о "мнении" Галины. Но, судя по всему, обсуждать этот вопрос родители пока не собирались.

— В деканате юрфака мне рассказали о твоих необыкновенных лингвистических способностях, — сказал отец. — Это правда?

Костик пожал плечами.

Глупейшая история, которая произошла с полгода назад. Он не придал ей никакого значения. А вот, поди же ты… Кто-то запомнил. И доложил.

— Не знаю, — скромно сказал Костик. — В школе как-то не очень. А тут, вдруг, пропёрло…

Галкины родители переглянулись. Мама с непонятным возмущением, а отец весело, даже как-то по-приятельски.

— Так "пропёрло", что сумел делегации из Мозамбика объяснить дорогу до кафедры иностранных языков? Вас же, юрфаковских "заушников", за идиотов держат! Где ты слышал суахили?

— Нигде, — угрюмо признался Костик. Разговор принимал неожиданный оборот. Он никак не мог понять, к чему, собственно… — Все от них шарахались, а мне жалко стало. Высокие, чёрные, в хламидах… Красиво. Ну, я и подошёл. Разговорились…

Отец хлопнул ладонями по коленям и гулко рассмеялся:

— Нет, мать! Ты послушай, о чём этот парень толкует! "Разговорились"… — и вдруг, без всякого перехода гортанно зарычал: — Anata wa supai desyoka. sobietona roshiya de minkeikeikan wa gairo ga torichigaete imasu. Minkeikeikan ja nai desu yo! — его рычание перешло в крик: — Supai desu ka. Hakuzyo shiyoц! [1] — Ты, наверное, шпион, парень? У нас, в Советской России, милиционеры в названиях улиц путаются! Нет! Ты не милиционер! Ты — шпион? Да? Признавайся!!! (японск.)