Андрей Лазарчук - Штурмфогель

Это ненормально, думал Штурмфогель каким-то внутренним, вторым, настоящим сознанием. Это не я. Они меня опоили чем-то.

Но в зеркале был он, и притом ничуть не осунувшийся. Все та же скучноватая круглая рожа. Разве что глазки поглупели. И мерцают странно…

И все же он мог размышлять – и, может быть, мысли бежали быстрее, прежде он знал в себе возникающую изредка заторможенность и излишнюю обстоятельность, особенно перед принятием непростых решений… да, он либо бросался вперед, полагаясь на свои способности к импровизации и на обостренную интуицию, либо вот так: медлил и по пятнадцать раз продумывал то, что следовало продумать по семь. Сейчас мозг работал неузнаваемо экономно и четко.

Опоили…

Третий подземный полет они совершили к замку Клиф, загородному жилищу одного из подпольных торговцев свободными телами. Замок стоял на острове, соединенном с берегом узкой дамбой. Штурмфогель посмотрел на это оборонительное сооружение и одобрительно покивал головой: он и сам не придумал бы лучшего места, чтобы подготовиться к нападению. Правда, надо пройти через лес… но коммандос уверены, что против единорогов у них есть средство…

Сам он не чувствовал, разумеется, запаха духов Лени, но Нигра чувствовала очень сильно и как-то передавала это ему.

Штурмфогель уже намеревался было вернуться назад, как внимание его привлек низкий звук моторов. Через полминуты над головой, едва не задев поплавками верхушки деревьев, прошел мощный четырехмоторный гидроплан, плюхнулся в озеро, подняв тучу брызг, и по крутой дуге, теряя скорость, подрулил к острову. Маневры совершались удивительно быстро и точно. В сброшенную из самолета лодку прыгнули двое, мотор тонко заголосил, лодка помчалась и скрылась за островом. Что-то произошло, подумал Штурмфогель, интересно… что ж, подождем…

Ждать пришлось недолго: буквально через пять минут лодка появилась вновь, теперь в ней были четверо. В самолет трое из них впихивали связанного четвертого. Дверь кабины некоторое время оставалась открытой, потом кто-то долго – минуту или две – стоял в ней, то ли вглядываясь в окрестности, то ли вслушиваясь сквозь неровный еще рев моторов, то ли внюхиваясь…

Наконец дверь захлопнулась, моторы заревели по-настоящему, гидроплан пошел на взлет и круто, как истребитель, взмыл в небо. И вдруг Нигра вскочила. Показала рукой вслед. Но и без жеста, через вновь обретенную связь Штурмфогель понял, что запах духов удаляется, а значит – что связанным и грубо засунутым в самолет человеком была именно она, Лени…

Кляйнштиммель выпал из времени. Он был гол, на голове его был плотный мешок, руки и ноги удерживались мягкими ремнями, а в сиденье кресла была дыра, в которую проваливались нечистоты. Кроме того, ему дважды делали какие-то уколы, от которых сознание окутывал розовый туман. Что-то очень теплое охватило его шею и тихо попискивало и потрескивало, как далекий радиоприемник, настроенный на пустоту неба. И это теплое и попискивающее не позволяло ему уйти вниз и хотя бы поднять тревогу…

То, что он испытывал, было хуже смерти. Кляйнштиммелю наконец-то внятно объяснили, кто был тем самым предателем, информатором, крысой. И каким простым, примитивным, детским способом это было сделано.

…Весной сорок первого года Кляйнштиммель, тогда еще лишь вновь назначенный командир одной из опергрупп, на первой же своей самостоятельной операции в верхнем Берне засыпался совершенно позорно, непрофессионально, по халатности и ротозейству. Швейцарская полиция накрыла его, и Кляйнштиммель оказался лицом к лицу со швейцарским капитаном Тарди. Через шесть часов очень трудного разговора они нашли какие-то точки соприкосновения, а на следующий день капитан сам вызвался поставлять Кляйнштиммелю всю доступную ему, капитану Тарди, информацию, которая может представлять интерес для «Факела». Опираясь на эту информацию, Кляйнштиммель провел в сорок первом, сорок втором, сорок третьем годах несколько десятков успешных операций, среди которых были даже блестящие. И все это время капитан Тарди постепенно монтировал в нем матрицу – применяя некую новую, новейшую, тонкую методику. С сорок четвертого года «Факел» работал, как под увеличительным стеклом…

На каждой встрече теперь, вручая Кляйнштиммелю тоненькую папку с документами, Тарди получал всю возможную информацию об операциях «Факела», уже проводимых и еще планируемых. Только изоляты, наподобие отряда «Гейер», еще как-то могли рассчитывать на непроникновение в их тайны. Похоже, параноидальная интуиция Ноймана, с большим трудом пробившего в свое время создание такого необычно самостоятельного подразделения, сработала как надо.