Мишель Демют: «Если», 1993 № 10

Аскар помолчал, обдумывая новый вопрос.

— Иногда ты говоришь «я», иногда «мы». Кто же ты, индивидуальность или сообщество разумов?

— Я не единица и не множество, — отвечала Косвенная Сущность. — Описать мою природу нельзя ни с помощью «я», ни с помощью «мы».

— Так что же ты такое?

Женщина наклонила голову, взор ее ушел куда- то за стены комнаты, а меж бровей наметилась тонкая насмешливая морщинка.

— Возможно, данное окружение, — предположила она, — смущает тебя не меньше, чем прежнее. Сделаем еще одну попытку. — Женщина поднялась и показала жестом на дверь за спиной Аскара, которая распахнулась сама собой. — Пожалуйста, пройди дальше по коридору. Там приготовлена другая комната.

Аскар бросил на серебристо-голубую женщину долгий взгляд, но одолел сомнения и повиновался. Поначалу коридор показался ему серым и невыразительным, ни окон, ни дверей. Коридор тянулся вдаль ярдов на двести и поворачивал, а может, заканчивался тупиком. Но едва Аскар сделал несколько шагов, его стали преследовать странные миражи. Боковое зрение подмечало сводчатые проходы, где среди зеленых стеблей и трепещущей листвы бесшумно двигались рыбообразные туши. Но едва он поворачивал голову, вглядываясь в наваждение, на месте сводов и рыб оказывалась голая стена.

Потом его посетило еще более странное чувство, что ускользающие рыбины плавают не где-то снаружи, а в глубинах его собственного мозга. Однако через тридцать-сорок ярдов миражи прекратились. В ту же минуту коридор стал понемногу изменяться: он уже не казался таким невыразительным, он выглядел знакомым. И вдруг Аскар застыл как вкопанный: в стене была дверь с выведенным по трафарету номером 22.

Не веря глазам своим, он огляделся. Впереди коридор раздваивался, и на развилке торчал указатель со стрелками, перечисляющими разные отделы и подотделы. Он еще внимательнее присмотрелся к двери под номером 22, узнавая царапины, узнавая прыщики на краске…

Это был коридор Сарнского полигона! Или безупречно точная его копия.

С бьющимся сердцем он отворил дверь. Уютная комната-каюта с койкой, креслами и столом, на котором громоздились конспекты и отчеты, а поверх всей груды — толстый блокнот для заметок. У левой стены — книжный шкаф с небольшой, тщательно подобранной библиотекой специальной литературы. Его собственная комната, его убежище, где он провел без малого пять лет!

Он тихо притворил дверь и опустился в свое любимое кресло, отдавая себе отчет, что Косвенная Сущность, по-видимому, выудила все подробности обстановки из его собственной памяти.

Над дверью висел миниатюрный динамик — на Сарнском полигоне он служил для оповещений и вызовов персонала. Косвенная Сущность воспользовалась им для общения.

— Отвечаю на твой вопрос, — прозвучал первоначальный мужской голос. — Тип сознания, каким я располагаю, нельзя назвать ни индивидуальным, ни групповым, ни сообществом индивидуальностей. На понятном тебе языке я, пожалуй, добьюсь максимального приближения к истине, если буду именовать себя не «я» и не «мы», а просто «здесь». Впредь я так и поступлю, присвоив себе имя «Здесь».

Аскар помолчал, обдумывая услышанное. Сущность прибегла к хитрой уловке, которая, несомненно, увенчалась успехом. Он действительно ощущал себя гораздо раскованнее, сидя в собственной комнате. Еще чуть-чуть, и он мог бы вообще забыть, что это не Сарнский полигон.

— Раз уж ты читаешь мои мысли, — произнес он, — то ты давно осведомлен, о чем я хотел спросить. Скажи, много ли ты знаешь о Земле?

— Здесь знает о Земле все, — отвечала Косвенная Сущность.

— Ты приобрел эти знания, читая мои мысли?

— Нет. Здесь узнал о Земле много ранее.

— Следовательно, ты знаешь и о том, что должно там произойти?

— Да, знаю.

— Остается спросить, — Аскар приложил все силы, чтобы голос не дрогнул, — существует ли способ изменить направление потока времени или остановить его? Есть ли в принципе возможность избежать столкновения?

Косвенная Сущность не дала немедленного ответа. Вместо слов из динамика полилось густое, мощное гудение. Вселенная вокруг Аскара взорвалась, и он выплыл в первозданную пустоту. А вокруг него поплыли призрачные формы всех цветов и размеров, то вспыхивая в поле зрения, то уносясь прочь, как искры.

Тело его вытянулось, как струя дыма на ветру, оно удлинялось и удлинялось до бесконечности, и это продолжалось долго, неимоверно долго. И внезапно кончилось — он опять сидел в своем любимом кресле посреди уютной комнаты-каюты.