Юрий Петухов - Журнал «Приключения, Фантастика» 4-5 ' 92

И все-таки у того, кто постоянно болтается у Земли, возникает какая-то неприязнь к ней, может, быть вызванная обидой, может, другими чувствами. Понять таких нетрудно, попробуй-ка, покрутись в трехстах верстах над планетой месяц-другой! А если год, два года, три? Пусть и с отпусками, перерывами, выходными к праздниками, а все равно — утомительное это занятие.

Оба смотрителя кружились над Землею уже четвертый год. Им все осточертело до тошноты. И особенно сама станция, одна из бесконечного множества ей подобных. Эти станции даже имен собственных не имели, звались «бортами».

На борту 1785-ом царила такая же скукотища как и на всех предыдущих «бортах» и на всех последующих. Но вахта есть вахта. Обязанности свои смотрители выполняли — контролировали автоматику, автоматика контролировала их — все шло по заведенному порядку. Никаких происшествий на подходе к Земле не случалось вот уже лет как двести. И смотрители в основном спали или же проводили время у визоров, мечтая о тех временах, когда им удается подыскать более интересную работенку.

Они почти не разговаривали друг с другом. А когда и разговаривали, то суть беседы сводилась к одному.

— А бывало… — начинал Первый. И заводил длиннющий рассказ, составленный то ли из обрывков воспоминаний, то ли из сюжетов фильмов и постановок визоров. И по ходу дела выяснялось, что в общем-то вспоминать не о чем, вся жизнь прошла на «борту» или чем-то похожем на «борт».

И тогда они начинали строить планы.

Вот и на этот раз. Второй сказал:

— Все! Бросаю к чертовой матери! Завтра же подаю заявление. Есть кое-что на примете!

— Что? — спросил Первый тусклым голосом, его даже на иронию не хватило.

— А вот что!

Второй вдруг вскочил со своего кресла, подбежал к экрану обзора. Чуть не лбом ударился в металлостекло.

— Ничего не понимаю! — он с силой потер глаза. — Или мне мерещится? Почему системы молчат?!

— Спятил, что ли? — поинтересовался еще более скучным голосом Первый.

— Да нет же, его не было! Точно не было! Я прямо туда смотрел, там была чернота, пустота, и вдруг — бац! и появился!

Запикал сигнализатор систем оповещения всех уровней, замигали зелененькие точечки. Теперь и Первый привстал из кресла. Лицо у него было совершенно обалдевшим, глаза лезли на лоб. Но он пытался шутить:

— Слушай, нас с тобой так вот утащат, а мы и не заметим!

— Да брось! Это человек, точно, человек!

— Не дури!

— Иди взгляни!

— Откуда тут взяться человеку! Да еще так вот — как ты изволил выразиться: бац! И появился! Это обычный камень, метеорит, может, немного похожий…

Он подошел к экрану. Постучал по нему пальцем, словно опробывая на прочность. Помедлил. А потом стукнул тем же пальцем себя по лбу.

— Похоже, мы оба спятили!

За толстенным и совершенно прозрачным металлостеклом, в каких-нибудь тридцати-сорока метрах от них висела прямо посреди мрака человеческая фигурка — скрюченная, с неестественно вывернутой рукой, в которой был зажат длинный поблескивающий предмет.

— Я не знаю, на хрена нас тут держат! — сорвался Второй.

— Ну ладно, мы могли прошляпить, но локаторы?! — отозвался Первый. — Ты же спец, тебе незачем объяснять — они прощупывают Пространство чуть не парсек во все стороны. Нет, это бред!

И он потер экран рукавом, так, словно пытался стереть нарисованную на металлостекле каким-то шалуном скрюченную фигурку.

— Оставь! Это правда!

Человек по ту сторону «борта» был в скафандре одной из последних моделей. Но скафандр этот был изрядно ободрал, исцарапан, вытерт. Создавалось впечатление, что его вместе с самим человеком кто-то основательно потрепал, потаскал, попинал, а потом и изжевал.

Рука-манипулятор тянулась к человеку. Тянулась медленно, расчетливо, управляемая электронным мозгом станции. Хоть и мала была надежда, а все-таки — вдруг человек еще жив?!

— Пора нас списывать! — сказал Первый.

Второй ему не ответил. Он смотрел, как рука пластиконовой захваткой нежно и осмотрительно обворачивает человека, как она сжимается, как втягивается в приемный отсек станции.

— Если он жив, с него причитается! — сказал вдруг ни с того, ни с сего Второй.

А Первый уже облачался в непроницаемый комбинезон внутреннего использования. Он понял, это то самое происшествие, о котором можно будет рассказывать всю жизнь, всю оставшуюся жизнь, и слушатели будут сидеть с разинутыми ртами, будут ловить каждое слово. Второй это тоже понял. Через несколько минут они были готовы.