Юрий Петухов - Журнал «Приключения, Фантастика» 3 ' 92

Иван замер. Он знал, что лучше не двигаться, что все выяснится само собой, может, это смугляночка шутит, что-то ее не видно… На спину надавили сильней. Он не отпускал ее руки. Он не верил, что все кончено, не хотел в это верить.

Но по ее глазам он увидал — да, это свершилось. Радость и удивление исчезли из ее глаз, а на их месте поселился страх, почти ужас, причем явно не за себя, ибо она не сделала даже попытки отстраниться, прикрыться, отойти. Ей было страшно за него.

— Руки за голову, слизняк! — проскрипело сзади. — Ну, живей! Не заставляй себя ждать!

Иван не мог выпустить ее руки. И тогда она сама выдернула ладонь и, будто опомнившись неожиданно, прикрыла обеими руками грудь. Но все равно было видно, как тяжело она дышит.

— Ничего, — проговорил Иван, стараясь, чтобы голос звучал спокойнее, — ничего, это лишь начало. Не бойся!

— Руки!

Он заложил руки за голову. И сразу почувствовал, что запястья и шея чем-то обхвачены, что его сковали какими-то непонятными наручниками, крепящимися к не менее непонятному жесткому, наверное, металлическому ошейнику. Он не ожидал такого!

— Они убьют тебя! — ужаснулась Лана.

И лицо ее исказилось гримасой.

Неожиданно из-за ветвей вынырнула смугляночка. И заявила надсадно:

— И не будет лезть, куда не след! Чего он лезет?! Поделом получит, не плачься!

— Они убьют тебя! — повторила русоволосая, не обратив ни малейшего внимания на слова смуглянки. — А я даже не знаю, как тебя зовут, как звали…

— Не бойся, — Иван улыбнулся, — если бы они хотели меня убить, так давно бы это сделали.

— Ты не знаешь их!

— Тут и знать ничего не надо.

— У них совершенно иная логика.

Иван почувствовал сильный удар в поясницу, следом еще один — меж лопаток. Но он не обернулся.

— Скажи хоть, как зовут тебя?

— Ну, вот это уже веселей… а то — звали, надо же! Меня зовут Иван, — сказал он с непонятной оживленностью, почти выкрикнул, — и меня еще долго будут так звать. И я буду откликаться, веришь?

Глаза ее стали тоскливы и пусты.

— А ты верь! — повторил Иван. — Верь!

Завороженность сошла с него. Он был готов к действию и лишь выжидал момента. Но никто его не торопил, будто ему специально давали наговориться власть перед чем-то таким, о чем лучше не думать.

— Я хочу верить, но не могу, — просипела русоволосая. И из глаз ее потекли слезы. Она оторвала руки от груди, стала утирать их. Но слезы текли все сильнее.

Иван решил, что пора. В конце концов, он космолетчик или нет! Какими бы ни были неуязвимыми эти твари, а и он не лыком шит.

— Не надо, — прошептала она, угадав его намерения.

— Надо!

Иван резко подпрыгнул на два метра, развернулся в воздухе и всей тяжестью тела, всей силой ноги обрушил пятку на плечо противника. Почти сразу же полыхнула струя пламени, вырвавшаяся из ствола — у русоволосой срезало прядь, сама она шарахнулась в сторону, чуть не упала; И в этот миг Иван почувствовал, как треснуло что-то в плече негумоноида — он не знал, есть ли у них что-то наподобие ключиц или нет, но прием оказался верным. Лучемет вылетел из когтистых лап. Его хозяин ухватился за плечо, взвыл. Но Иван не дал ему опомниться — сбил с ног мощным ударом в грудь. Только после этого он упал на землю. Оттолкнулся спиной. Тут же вскочил.

Противник был повержен. Он не мог подняться, крутился волчком в траве, выл, визжал, непонятно ругался. Он был явно не столь вынослив и неубиваем как первые чужаки.

Иван не терял времени.

— Снимай! Быстро! — приказал он русоволосой и повернулся к ней спиной.

Она подняла руки, принялась расстегивать ошейник-наручники. Но ничего у нее не получалось. Она нервничала, торопилась, плакала…

— А ну тихо!

Иван увидал, что прямо ему в грудь направлен лучемет. Тот самый, что обронил негуманоид. А держала его смуглянка. Держала твердо, уверенно, будто она всегда ходила с оружием и умела его применять.

— Не дергайся!

— Ты что-о!!! — заорала из-за спины Ивана Лана.

— И ты, сука, стой! Не трепыхайся! Я не промахнусь!

Губы у смуглянки кривились, веко левого глаза подергивалось. Но она была уверена в себе.

— Брось лучемет, — попросил Иван мягко, — брось, ты же наша, ну!

Смуглянка широко и плотоядно улыбнулась, обнажив два ряда идеальных белых зубов.

— Была ваша, — проговорила она врастяжку, щуря глаза.

— Как это? — поинтересовалась вдруг сквозь слезы Лана, — Ты что, спятила? Брось, кому говорю, брось пушку.