Владимир Молотов: Спички

— Ну что ты там застрял? — Михалыч, теребя уши, стоял в трех шагах впереди, на ковре из щебенки. — Это здесь.

Олега кольнуло внутри: вот оно, сейчас свершится! Он встал к Михалычу, нехотя прижался к его спине, брезгливо положил руки на покатые плечи, отдающие запахом табака. Спившийся интеллигент поджег спичку с желтой головкой. В глазах помутилось, в спину что-то толкнулось.

И Олег увидел перед собой тускло-красную стену, пойманную в зеленую сетку типа рыболовной. Под ногами тоже оказались неровности, только вместо щебенки — обломки кирпичей. Михалыч стоял рядом, заткнув уши. Но его, наверно, оглушил больше не какой-то там внутренний свист, а рокот отбойных молотков. Олег поморщился. Не помешало бы сейчас и самому вату в уши вложить.

Они многозначительно переглянулись. И молча двинулись прочь из маленького двора. Снаружи была не очень широкая улица, кишащая автомобилями и пешеходами. Сибиряки прошли вперед, подальше от долбящих молотков. Потянулись вполне приятные на вид фасады.

— Невский проспект, семьдесят семь, — вслух прочитал Олег. — Круто!

Михалыч торжествующе посмотрел на своего спутника.

Так они и пошли по Невскому вперед, к началу улицы. Михалыч — вразвалочку, точно медвежонок. Олег — спотыкаясь и мотая головой по сторонам, будто большой ребенок. И Невский увлекал их все дальше и дальше, — таким же образом бурлящая река подхватила бы и унесла величавым и размеренным течением две щепки. А по берегам проспекта проплывали дома-истуканы с редутами стеклянных щитов, кое где усиленных вензелем А или Р, либо какой другой буквой слова "Аренда", или же цифрой мобильного телефона. Мраморные доски с блокадными табличками сменялись вывесками аптек, рестораны и кафе — антикварными магазинами.

Взойдя на Аничков мост, путешественники остановились и залюбовались конями Клодта.

— Это ж надо уметь слепить такую лошадь, да еще мужика в придачу, — резонно заметил Михалыч.

— Н-да, прекрасная скульптура, — согласился Олег.

После моста, пройдя несколько домов, они завернули в комиссионку и сдали мобильник Олега. Петербург город большой, со ста рублями тут делать нечего, убедил Михалыч. И Олег со вздохами попрощался с телефоном. Выручить удалось тысячу рублей.

Наконец, вышли на Дворцовую площадь. Великолепие Триумфальной арки в здании Главного штаба привело Олега в детский восторг. Желтые своды арки, украшенные бронзовыми ячейками, бессильный луч вечернего солнца оставил в полумраке. Но тем романтичнее они смотрелись.

Далее гуляки перебрались на Васильевский остров и сходили в Кунсткамеру. Уродцы в стеклянных витринах до глубины души поразили Олега. Михалыч же только хихикал в ручку. Двухголовая овечка — еще куда ни шло, но вот младенец без мозга, словно пупсик с вмятой пластиковой головой — уже не лезло ни в какие ворота.

— Это ж надо, до чего пьянство может довести, — глубокомысленно изрек Михалыч.

Олег несколько раз моргнул, открыл было рот, но промолчал.

Осмотреть весь Петербург за один вечер невозможно. Сибиряки наследили лишь там, где успели. Маршрут прокладывал Олег, выпросивший у Михалыча карту северной столицы. Побывали в Петропавловской крепости, погуляли по легендарному крейсеру, полюбовались городом с огроменной высоты Исаакия. Незаметно стемнело, и нужно было либо возвращаться, либо искать место для ночлега.

— Можно, конечно, на ночь домой сходить, а наутро вернуться, — рассудил Олег. — Да только спичек жалко.

— Еще бы, — подтвердил Михалыч, перепрятав коробок во внутренний карман пиджака. — А тебя дома не потеряют, если мы здесь заночуем?

— Потеряют, — вздохнул Олег. — Но у меня жена добрая. Поймет.

— Ты что, расскажешь ей? — усмехнулся голубыми глазами Михалыч. — Не поверит ведь.

— Нет, скажу, что запил. С кем не бывает?

— Ну да, что верно, то верно. Хорошая у тебя жена, если все понимает.

Место для ночлега определили в заброшенном трехэтажном доме, где-то в стороне от центра города. В эту халупу привел Михалыч.

— Я тут как-то перекантовался разок, — признался он.

Предварительно взяли в ларьке две бутылки "Портвейна" и кое какой закуси. Ночью стало зябко, развели костер прямо в облупленной комнате. Разложились на газете.

И вот уже в зубастой пасти банки красовались маслянистые спинки шпрот, нежно лежали парафиновые ломтики сыра на пластиковой тарелочке, румяные яблоки ждали своей очереди в кулечке, до слюны манила изогнутая бананом колбаска. Михалыч убрал свой фирменный ножичек, и разлил "краснуху" в пластиковые стаканчики.