Журнал «Если» - «Если», 2001 № 03

Д.Трускиновская:Когда пишешь что-нибудь историческое, сидишь с калькулятором и вычисляешь, сколько километров проходит герой в день, сколько времени у него на то, другое, третье уйдет. А историк меньше думает о том, что живой человек идет, натирая ноги. Историк интересуется картиной в целом. Героя в историческом произведении нельзя создать вне тщательно выверенных деталей. Он не может жить в безвоздушном пространстве.

А.Громов:Отсюда и возникают «стремительные домкраты», имеющие место быть в исторической фантастике. Их чудовищное количество. Какие допустимы, а какие нет? Я полагаю, что фантаст, особенно если он пишет какую-нибудь альтернативку, вполне может заявить, например, что Наполеон взял не Москву, а Аддис-Абебу. Или что Наполеон был женщиной. Но если он при этом носил кринолин, а это никак не оговорено в тексте, получается «стремительный домкрат». Пушкин, поживи он подольше, может быть, написал бы «Войну и мир» вместо Толстого. Может быть, он написал бы ее, лежа на бильярде. Но если при этом его пятка находилась в лузе — «стремительный домкрат». Не было луз у тогдашних бильярдов! К чему веду: по здравой логике, все исторические несообразности должны быть обусловлены. Реально это не получалось, не получается и не получится ни у кого. Даже если профессиональный историк захочет написать историческую фантастику. Ну не бывает такого. Непременно что-нибудь упустишь. Примеров — море. У Гюго сорвавшаяся с привязи карронада ездит по палубе и давит людей, хотя карронада по определению лишена колес. Несмотря на то, что подобные «домкраты» будут пропущены сотней читателей, сто первый ядовито расхохочется. Если, конечно, перед ним не окажется очень талантливый текст, где даже «домкратов» не замечаешь.

Г.Елисеев:Я не вижу особенного смысла в разработке абсолютно точного исторического антуража для научно-фантастического произведения. Пресловутый «массовый читатель» этого не оценит и не отследит, а у большинства историков любые художественные произведения о прошлом всегда вызывают глухое, но явственное раздражение. Достаточно вспомнить злобные рецензии М.Н.Тихомирова на «Александра Невского» С.Эйзенштейна, Н.Н.Воронина на «Андрея Рублева» А.Тарковского. Более того — иногда включение достаточно тонких и малоизвестных сведений об эпохе может вызвать раздражение у читателя, которому школьное образование вдолбило совершенно иные представления об исторических событиях. Достаточно сравнить судьбу двух самых удачных (с моей точки зрения) НФ-произведений на тему «Что было бы, если бы Гитлер победил?» — «Человека в высоком замке» Ф.К. Дика и «Фатерлянд» Р. Харриса. Дик строит рассказ по образцу других своих фантасмагорических произведений. Главное, что его занимает — это очередная вариация на тему «Мир — не более чем иллюзия, создаваемая волей человека». Ф. Дика не интересует выверенность исторического «подслоя», и поэтому в созданном им мире Германия и Япония смогли оккупировать даже США.

Д.Володихин:А есть уверенность в фантастичности самой посылки? Что, не было доли шанса для победителей во второй мировой войне оказаться побежденными?

Г.Елисеев:В реальности Германия ни при каких условиях не могла бы победить даже СССР. Рейх развалился бы, не выдержав тяжести тотальной войны. Р.Харрис пытается рисовать более правдоподобную картину. У него в текст вводятся реальные исторические документы, и это не разрушает художественности произведения. Но и не добавляет ему убедительности. Читателю все равно — взял ли Харрис протоколы Ванзейского совещания из публикации материалов по истории Холокоста или высосал из пальца. Массового потребителя занимает только развитие сюжета и перипетии приключений героев. Поэтому Дик несомненно «переигрывает» Харриса — и в отношении литературного качества текста, и в отношении популярности своего романа, ставшего классикой жанра.

Д.Володихин:Значит ли это, что достоверность и опора на источники не играют никакой роли?

Г.Елисеев:Историческая достоверность важна только в рассказах о «машине времени». Но много ли значительных произведений НФ на эту тему подробно описывают «путешествие в прошлом»? Чаще авторы склонны отправить своих героев к динозаврам или к первобытным людям, где слабая изученность вопроса не мешает авторскому произволу. Среди немногих удач в историях о путешествии во времени сразу же вспоминается «Меж двух времен» Д.Финнея. Здесь сама сюжетная посылка построена на том, что человек должен абсолютно точно воссоздать антураж эпохи, чтобы проникнуть в нее исключительно силой своего воображения. Но успех этого романа и небесполезность усилий, которые затратил автор на изучение Нью-Йорка 80-х годов XIX века, являются скорее исключением, чем правилом. Характерно, что роман-продолжение «Меж трех времен», подробно разработанный с исторической точки зрения, сильно проигрывает по части сюжета и логики. Достаточно сравнить роман Финнея и цикл Пола Андерсона о «Патруле времени», чтобы осознать простую вещь: и в данной ситуации читателя не интересует безукоризненность исторических подробностей. Лихие приключения «патрульных времени» прописаны на материале, взятом из школьного учебника истории. Еще раз подчеркну: исторический антураж, знание подробностей не более чем вспомогательный элемент в фантастическом произведении. Орнамент, дополнительные украшения, которые могут радовать глаз, а могут и раздражать.