Журнал «Если» - «Если», 1999 № 04

Одна из жриц хотела было вонзить в спину Афонии ритуальный кинжал, но ее выдала тень. Афония развернулась, схватила женщину за обе кисти и повалилась на спину, перекинув напавшую через голову. Ее ноги въехали жрице в живот. Жрица ударилась головой об пол. Несмотря на крики вокруг, хруст ее шейных позвонков услышали все.

Малагирос заколол еще одного человека в пурпурной накидке и, высвободив меч, уставился в безумные глаза своего последнего противника. Все говорило о том, что, невзирая на яркие доказательства обратного, этот тоже верил, что божество обеспечит ему победу над чужаком.

— Уйди, — тихо произнес Малагирос, — не то я тебя убью.

Человек определенно не желал слушать голос рассудка. Он даже улыбнулся.

— Вряд ли, — заявил он.

Малагирос пожал плечами.

— Ты сам сделал выбор.

Человек кинулся на него. Малагирос сделал выпад мечом и поразил его в грудь. Умирающий вскрикнул; из-за спины Малагироса раздался такой же крик, и он, вырвав из тела лезвие меча, мгновенно развернулся. Перед ним стоял, задрав руки, главный маг. Каменная колотушка с грохотом упала на пол.

Малагирос посмотрел через его плечо и встретился взглядом с Афонией.

— Ты его заколдовала? — тихо спросил он.

Она приподняла бровь.

— В этом не было необходимости. Видишь ли, — она сделала рывок, и тело мага повалилось на пол, — самый лучший символ острого ножа, — она показала окровавленный ритуальный кинжал, — это острый нож.

Он усмехнулся и в первый раз посмотрел на нее внимательно.

Афония была обнажена, если не считать густой сети из камешков, свисавших на золотых нитях с ее талии. В свете факелов ее груди поблескивали, как жемчужины. Малагиросу стало трудно дышать.

Она перебросила из-за спины волосы и сложила на груди руки. И ее, и его собственная реакция выбила Малагироса из колеи. Он не сводил глаз с ее раскрасневшегося лица.

— Мне нравится твое платьице, — насмешливо проговорил он.

— У тебя не найдется какой-нибудь накидки? — спросила она. Ее взгляд был сердитым, голос бесстрастным. Она не глядя указала на трупы. — Не могу же я напялить это !

Он вполне мог ее понять: клоунская одежда намокла от крови. Лично он побрезговал бы ей, даже будь она чистой. Сняв с себя тунику, он протянул ее Афонии.

— Ни один не спасся, — заключила она, надевая тунику через голову. — Поднять тревогу будет некому. Теперь у нас одна задача: побыстрее отсюда убраться.

— Не совсем, — возразил он, переводя взгляд с нее на идола и обратно.

Она ахнула. Оба, словно сговорившись, метнулись к статуе, забрались на алтарь и стали ковырять каменную физиономию: он — мечом, она — кинжалом. Каждый завладел тремя глазами.

Малагирос нахмурился.

— Ты несправедлива. Тебе следовало отдать все мне: ведь я спас тебе жизнь.

— Это ты несправедлив, — возразила она. — Иначе вспомнил бы, что это я спасла тебе жизнь.

— Моя жизнь была бы вне опасности, если бы не ты. Вся эта дурацкая ситуация сложилась только по твоей вине. — Он сунул глаза в карман. — Давай-ка побыстрее сматываться. — С этими словами он устремился к одной из дверей.

— Минуточку! — окликнула она его, не отставая. — В каком это смысле «только по моей вине»? О чем ты?

Он сорвал со стены факел и, не отвечая, помчался по коридору.

Она в замешательстве наблюдала, как исчезает за поворотом его мускулистая спина. Возлагая на женщину всю вину, он, конечно же, имел в виду не только события в подвале. «Но кто же положил начало нашему соперничеству, если не он сам?» Все еще недоумевая, она бросилась за ним вдогонку.

В один прекрасный день она обнаружила, что, какой бы волшебный предмет ни привлек ее внимание, за обладание им с ней соревнуется сильный соперник. Она быстро разобралась, кто выхватывает облюбованные диковины у нее из-под самого носа, но так и не выяснила причину. Отец Малагироса был рабом банкира и изрядно преуспел после того, как выкупился. Малагирос раздавал свои трофеи не реже, чем продавал. Тем временем доходы Афонии снизились так резко, что это не могло не вызвать тревоги.

Она поравнялась с ним в тот момент, когда он тщетно пытался открыть очередную дверь.

— Малагирос! Что ты…

— Открой! — бросил он и отошел в сторону, чтобы видеть весь коридор.

Она покраснела, предвидя свою возможную неудачу. К тому же поведение партнера все больше действовало ей на нервы. В одном он оставался прав: им было необходимо вырваться. Подойдя к двери, она мысленно испытала замок, но ничего не почувствовала и прикусила губу. Прибегнув к наиболее мощному волшебстству, обычно отпиравшему любые замки, она едва не всхлипнула, когда и оно не принесло плодов.