Валерий Быков - Мой вид

— Они никак не угомоняться. Что это за государство?

— Япония, довольно развитое.

— А это?

— А это Великобритания.

— Лондон и Токио, два выстрела, по 400кт каждый пли.

Корабль навёл орудия на разные полушария, и одновременно выстрелил, так, чтобы взрывы также произошли одновременно. В Токио был яркий солнечный день, ничто не предвещало беды, власти даже не объявили тревогу, сочтя это не нужным, пока что о корабле пришельцев знало лишь высшее военное командование. Огромный взрыв сначала сжёг всё в радиусе 15 километров, а потом пришла волна, уничтожила небоскрёбы, и огромный небесный город в форме пирамиды. В Токио погибло 35 миллионов человек, в Лондоне 16.

Корабль пришельцев передал сообщение, что впредь все удары будут наносится только по тем странам, которые ведут огонь, но в следующий раз он сделает четыре залпа, и так будет продолжаться до тех пор, пока ответный огон землян не будет прекращён.

После второй бомбардировки земли, немного постреливала лишь Бразилия, зачем ей это было нужно, не понятно. Четыре очень мощных термоядерных бомбы не оставлявших загрязнений мощностью по 800кт каждая уничтожили 75 миллионов жителей этой страны в четырёх наиболее крупных её городах. После этого в корабль пришельцев никто больше не стрелял. В течение полу часа было уничтожено около 150 миллионов землян. Никто больше не смел перечить прилетевшим.

"— Впредь, любая агрессия в наш адрес будет караться эквивалентно. За убийство одного из членов нашего экипажа будет убито 100 миллионов землян. За выстрел в нашу сторону, даже не удачный, один крупный город. За неповиновение, иные наказания. Впрочем, будут и поощрения. Мы позволим вам многое. Мы научим вас многому, прежде всего, быть разумными существами. Мы дадим вам многое, мы будем торговать. Мы не будем колонизировать ваш мир, мы гарантируем вашему виду долгое, счастливое и безоблачное будущее, единственное условие, это повиновение, всегда и во всём. Повиновение это то, чему мы вас будем учить в ближайшее время. Конец связи".

— Что пусть думают?

— Да, я думаю, они надумают.

— Ты не переборщил с массовым уничтожением?

— Да нет, в самый раз. Как раз уничтожил столько, чтобы они не осмелились никогда перечить, и при этом не сильно повредил экономику и развитие их расы. Несколько городов, 100–200 миллионов человек, ерунда, по большому счёту значения не имеет. Всё прошло удачно.

— Думаю также.

Космический челнок капитана отстыковался от корабля, и начал снижение, плавно вошёл в атмосферу. Я любил летать, особенно так, входя в атмосферу планеты, в яркий солнечный день, смотря на проплывающие внизу пейзажи. Эта планета была довольно грязна по сравнению с моим родным миром, но всё же её жители, особенно в этой части планеты немного думали об окружающей среде. Что несказанно меня порадовало, потому что такое было не всегда. Некоторые даже много более развитые, чем эта, цивилизации раннего расцвета, предпочитали заменить деревья синтетическими фабриками трансформерами конвертерами атмосферы, чтобы высвободить место под разрастающееся много ста миллиардное население. В условиях невозможности покинуть звёздную систему и построить сколь бы то нибыло большие поселения за пределами своей родной планеты.

Я приближался к главному городу этой планеты Вашингтону, да что там главному городу, смешно, у них даже столицы не было. Двести, даже около трёхсот государств на одной планете, и ни одного главного. А главенство Вашингтона могло бы оспорить ещё штук пять городов этой планеты.

Всё вокруг было оцеплено, на много километров, прошло уже более 48ми часов с момента контакта, и все жители земли уже знали о ядерных бомбардировках, любили и ненавидели пришельцев, успели о многом подумать и многое обсудить. Мой челнок приземлился посреди выделенной площади помеченной огромной буквой Н, перед высоким белым зданием, который жители этой планеты называли Капитолием.

Я не стал сразу открывать люк, а сначала осмотрелся, никто не собирался стрелять в меня, или хватать. Жители планеты в большинстве своём к счастью понимали, что в случае чего, ответные действия будут самыми жестокими, и их правительство позаботилось, чтобы никто не осмелился выстрелить в меня. Наконец, поразмышляв около минуты, я приоткрыл дверь, и изящно, не торопясь, пошёл по ступеням "Храма свободы", как именовали его американцы, местный народ. Встречающие склонились передо мной в низком поклоне, так было принято, чтобы подчеркнуть мою значимость. Потому что впредь, угнетённый народ должен понимать кто я, и что я для них. Я прошёл по ступеням в огромный зал.