Андрей Федосеенко - Искатель. 2009. Выпуск №2

Муж умер нежданно-негаданно. Вся жизнь ее теперь была подчинена одному: вырастить обоих мальчиков настоящими людьми, чтобы ни перед односельчанами, ни перед страной стыдно не было.

Старший — Андрей — даже во сне видел себя летчиком. Скромный, тихий был, но страсть какой настойчивый. Своего добился-таки: закончил авиационное училище. Несколько лет летал на самолете. В войну, в 1943 году, сбили его над занятой врагом территорией, попал в плен. Вместе с двумя друзьями-летчиками бежал из лагеря к чешским партизанам. Когда в Словакии поднялось восстание, их, русских ребят, направили туда помочь и воодушевить восставших.

Похоронен Андрей в городе Брно. Обо всем этом Клавдии Федоровне рассказала в письмах дочь крестьянина из Словакии. За укрывательство русских летчиков ее отца фашисты расстреляли, мать посадили в тюрьму. Десять лет разыскивала пани Шевацкая мать русского летчика, чтобы сказать ей, что Андрей был храбрым и честным человеком. На его могиле всегда живые цветы.

Когда война загремела горем и несчастьем по брянской земле, меньшему, Федору, было пятнадцать лет. В темную осеннюю ночь 1941 года к ней пришли бывший директор МТС, председатель колхоза и еще несколько человек. Она уже слышала о них — партизаны.

— Клавдия Федоровна, нам нужен проводник к железной дороге.

— Я вас поведу, — с готовностью ответила учительница.

— Пусть лучше Федя, — посоветовавшись, решили мужчины.,

Так вначале на три часа ушел из дома парнишка, а через некоторое время в партизанском отряде стало больше еще одним бойцом — Федором Дрягиным. А Клавдия Федоровна стала собирать сведения, нужные для партизан.

После каждого взрыва на железной дороге оккупанты и полицаи бросались к лесу. Сбивались с ног, но на след партизан напасть не могли.

Теперь можно рассекретить те места, где прятались народные мстители. После диверсии они шли не в лес, а в чистое поле, в рожь, что была посеяна за домом в березках, или просто отсиживались в небольшом ровке среди нив.

И вот прибежала однажды поутру к ней ее ученица.

— Клавдия Федоровна, немецкая овчарка след партизан взяла, в село идут.

В ту ночь партизаны подорвали эшелон с бензином, предназначенным для Сещинского аэродрома. Потом заходили к Дрягиной. А теперь спокойно отдыхали во рву.

Раздумывать некогда. Учительница сухими губами прошептала девушке:

— Быстро переоденься и иди им навстречу. Заговори их, задержи хоть на полчаса.

А сама захватила мешочек с нюхательным табаком и по партизанскому следу давай порошить. И овчарка потеряла след. Партизаны и село были спасены.

Паршивая овца бывает не только в овечьем стаде. И в селе Старый Крупец нашелся человек, присягнувший немцам и ставший их агентом.

Пришли как-то ее бывшие ученицы, местные разведчицы, и заявили:

— Местный предатель страшнее батальона немцев. От него не спрячешься, не укроешься. Придется свертывать нашу работу, Клавдия Федоровна.

Свернуть недолго, да только останутся тогда партизаны, что называется, без глаз и без ушей. А это повлечет за собой потери наших советских людей. А ведь там и младшенький, Федя. И она сама решается идти к агенту. Неужто у него поднимется рука на свою учительницу?

Тот при первых же словах признался:

— Клавдия Федоровна, на ночь из дому ухожу: партизан боюсь.

Она пристально посмотрела в лицо иуды. Встала, твердо сказала:

— Спи дома — партизаны тебя не тронут. Но и ты не тронь никого.

Так был обезврежен немецкий холуй.

Редкая ночь проходила, чтобы не постучал кто-то в окно. Теперь она в этой округе стала разведчицей сразу трех партизанских бригад. Конечно, это был чересчур большой риск. И только глубокое уважение жителей окружающих сел и деревень к старокрупецкой учительнице позволяло так долго быть дому Дрягиной партизанской явкой и местом сбора разведывательных донесений.

Эта ночь не явилась исключением: под утро в оконную раму тихо постучали. Она быстро соскочила с постели и бросилась к окну.

— Я бежал из лагеря. Одна женщина-беженка сказала, что вы связаны с партизанами. Переправьте меня к ним.

Как обухом по голове ударили слова. А если это провокатор?

Она закрыла лицо руками: никаких партизан не знает и разговаривать на эту тему не желает. А тот убеждает, плачет и горячо молит спасти его. Тысячи дум и предположений. Ну а если это свой, истинно советский? Разве можно оттолкнуть?