Журнал «Если» - «Если», 2001 № 04

Сэм О'Дохерти, как настоящий друг, успел приберечь для меня свободный табурет и, не дожидаясь заказа, выставил пинту «Гиннесса». Ничего не скажешь, вот уж человек, знающий не только свои обязанности, но и постоянных клиентов. Вежливо кивнув незнакомому соседу справа, я уткнулся носом в пену.

Хеннесси — в противоположность партнеру, коренастому темноволосому коротышке — был высоким, светловолосым и угрюмым. Типичный представитель рыжеволосой расы с севера Ирландии. Длинное, толстощекое, унылое лицо приобрело, казалось, постоянно плачущее выражение, хотя до настоящих слез дело никогда не доходило. И еще он вечно сутулился, поскольку при своем росте был вынужден то и дело сгибаться, чтобы пообщаться с простыми смертными. Он даже улыбнулся мне, что в его понимании означало поднять уголки губ, обычно наползавших на самый подбородок, в почти горизонтальную позицию. В ответ я поднял кружку.

Но не успел я сделать первый отдающий горечью глоток, как услышал гнусавые жалобы дока Муни, расположившегося за другим концом овальной стойки. Само по себе это довольно привычно, поскольку стремление ныть и скулить, похоже, у Муни в крови. Только вот причина его сетований на этот раз оказалась несколько необычной.

— Кто из вас, бездельников, спер мою челюсть?!

Денни Маллони, сидевший через табурет слева от дока, вытаращил глаза.

— Да никто, судя по тому, как ты ею шлепаешь!

Док презрительно покосился на него.

— Я не о своей челюсти толкую, олух ты стоеросовый! Впрочем, сам мог бы догадаться, если бы напряг свои немногочисленные извилины! Челюсть, которая хранится на медицинском факультете! Учебное пособие! Я положил ее в карман перед уходом.

— Ну и ну, — вздохнул Денни, печально покачивая головой, — представляю, что творилось бы с твоей женой, выверни она карманы перед чисткой! Разве патологоанатому пристало таскать работу домой?

По бару прокатились смешки. Признаюсь, и я ухмыльнулся, хотя взял за правило никак не поощрять остроумие Денни Маллони.

Док слегка потемнел лицом и наставительно постучал пальцем по стойке.

— Я положил ее сюда, а теперь она исчезла. Кто-то ее слямзил!

— Надеюсь, вы не собирались оставить ее вместо чаевых, — осведомился я, заразившись духом общего веселья.

Док оскорбленно уставился на меня, не ожидая такого предательства.

«Et tu, Mickey?» [1] И ты, Мики? (лат.). (Здесь и далее прим. перев.) , — словно говорил его взгляд.

Но тут вмешался Сэм.

— Полагаю, это зависит от того, сколько зубов осталось в челюсти. Стоит положить ее под подушку, и можно вытянуть у гномов кругленькую сумму, — заметил он, лукаво сверкнув глазами.

Хеннесси только головой покачал, поражаясь вздору, который способны нести простые смертные.

— Кому нужно красть подобные вещи? — вопросил он, вступая в общий оркестр голосов.

— Самсону, — предположил Денни, — если бы филистимляне вздумали сюда забрести. [2] Речь идет о библейской притче. Богатырь Самсон побил филистимлян ослиной челюстью.

Денни, человеку религиозного склада, легко приходили на ум примеры из Библии. Док, весьма неплохо разбиравшийся в Священном Писании, перегнулся через беднягу, сидевшего между ним и Денни и вынужденного слушать перепалку с обеих сторон, и протянул сладким голоском:

— По-моему, речь идет не о твоей челюсти!

— Слишком много пены, — пробормотал вышеуказанный бедняга.

Денни и док дружно выпрямились, ошеломленные подобным кощунством. Сэм так и взвился:

— Слишком много пены, говорите? Черт возьми, я всегда наливаю по мерке, а тот, кто утверждает обратное, грязный лжец!

Мужчина растерянно моргнул.

— Что? А, это…

Он вытаращился на толстостенную пивную кружку.

— О, я не имел в виду ваше прекрасное пиво. Просто отвечал на вопрос джентльмена относительно его челюсти. Я говорил о квантовой пене.

Хеннесси задумчиво поскреб подбородок.

— Квантовая пена, говорите? Так речь идет об австралийском пиве?

— Нет. О вневременности, наступившей до Большого Взрыва. Мы называем ее «квантовой пеной».

О'Дохерти налил очередную кружку и торжественно водрузил ее на стойку перед незнакомцем.

— В самую точку, парень, и, пожалуй, стоит поставить добрую пинту, чтобы узнать, какая связь между этим самым Большим Взрывом и челюстью дока Муни.

— Это не моя челюсть, — снова запротестовал док, но никто уже не обращал на него внимания.

— Не челюстью, — поправил мужчина, — а исчезновением челюсти.