Журнал «Если» - «Если», 2001 № 04

Все дальнейшее — уже достояние истории, как и сама Дебби. Работа была закончена, и выяснилось, что никакие другие интересы их не объединяют. И когда Марка вызвали в Голливуд, он тут же повернулся к Дебби спиной, во всех смыслах этого обиходного выражения.

Впрочем, Дебби вовсе не была такой разнесчастной, как можно подумать. Она никогда и не мечтала стать актрисой, просто так получилось. Несколько голливудских знаменитостей подкатывались к ней с предложением сняться в новом фильме, но это всегда был пустой номер. Во-первых, Дебби была ужасно робкой и обычно даже не соглашалась на пробы. А во-вторых, если соглашалась, режиссеры видели перед собой только то, что и так все видели: настоящую Дебби, а не вымышленный персонаж.

Успешные актерские карьеры, впрочем, делались и на худшем «материале». Сценаристы написали несколько ролей специально для Дебби, но они не затронули ни ее ума, ни сердца. Ей было скучно. Она тихо собрала вещички и уехала домой.

А что же я?

Когда Дебби вернулась домой, я решил познакомиться с ней. Трудно ли это было? Не то слово. Она окружила себя непроницаемой стеной, ведь многие бесчестные люди уже пытались завоевать ее доверие, чтобы использовать в собственных интересах. Был ли я безмерно терпелив и настойчив? Еще как! Я перестал бы себя уважать, будь это иначе.

Добился ли я того, чего желал всей душой?..

Лил дождь, когда я зашел за ней, чтобы повести в ресторан. В глубине души я уже смирился с тем, что это, скорее всего, наше последнее свидание. Мне никак не удавалось пробиться сквозь стену, которой она отгородила себя от мира, и было бы нечестно дальше мучить и ее, и себя. Но пока мы рядом, я просто обязан был совершить еще одну попытку.

Я привел ее в маленький итальянский ресторанчик неподалеку от артистического квартала; он и сейчас процветает. Еда там превосходная, цены разумные, а уж вино… Скажу только, что здесь подают настоящее кьянти, а не прокисшую бурду в пузатых, оплетенных соломкой бутылях. Мы с Дебби сели за столик друг против друга. Нас разделяли три или четыре фута столешницы, но с тем же успехом это мог быть целый континент.

Вместо того, чтобы постараться разговорить ее, как я делал обычно, я сам начал рассказывать: о том, о сем и каким-то образом добрался до фильма Марка. Та сцена, где умирает собака, она меня потрясла, признался я. Словно бы вернулось то время, когда умирал мой собственный пес.

Глаза мои невольно увлажнились, и я порадовался, что мы в отдельной кабинке, а не в общем зале. Потупив глаза, я рассказал ей, как горевал после смерти своей собаки, и…

И тут я взглянул на Дебби и увидел, что она молча плачет. Вся ее боль, все обиды, ужасное напряжение, скопившееся за год, — все наконец прорвалось и вытекало слезами.

Я сделал единственное, что мог: потянулся через стол, взял ее за руку, поднес к своим губам и нежно поцеловал.

Я продолжал держать ее руку, пока она плакала. Через какое-то время я снова потянулся через стол и бережно вытер ей глаза салфеткой. Я сказал Дебби, что всегда буду рядом, если ей захочется поплакать, и после этих слов, уж не знаю почему, слезы полились в три ручья. Но потом она улыбнулась, и не думаю, чтобы солнце когда-нибудь выглядело краше после дождя.

И тогда я рассказал ей дурацкую историю о том, как догонял свою собаку и при полном параде шлепнулся в грязь.

Дебби смеялась от души. Должно быть, мне никогда не понять, как это у женщин получается: из глубины отчаяния — к радостному смеху, и все за пять минут. У мужчины от таких пертурбаций может поехать крыша, но женщинам, я думаю, это только на пользу.

Мы с Дебби вышли из ресторана немножечко пьяные и весело зашлепали по лужам под дождем. Ночные улицы были совершенно пусты. Промчался запоздалый грузовик и щедро окатил нас грязью. Захлебываясь от хохота, мы долго махали ему вслед.

В общем, если я еще когда-нибудь увижу Марка Макклюра, то непременно поблагодарю его за три очень важных вещи. Во-первых, за все его картины, что Марка, разумеется, ничуть не удивит. Во-вторых, за то, что он однажды рассказал мне о женщинах; скорее всего, и это его не удивит. А в-третьих…

Третья вещь, за которую я обязан его поблагодарить, — моя жена. И вот этого Марк уж точно не ожидает.

Перевела с английского Людмила ЩЕКОТОВА

Океан… Удивительная стихия! Стоит заговорить о ней, и самые реальные события приобретают оттенок мистической загадки, и самый невероятный вымысел кажется правдоподобным.