Роман Никитин - Пусть люди вымрут!

Герекс не расставался с дорогой игрушкой — миниатюрной зрительной трубой. Вроде тех, которыми пользуются звездочеты, но в несколько раз меньше. Свое сокровище галл держал в специальном футляре, футляр паковал в три слоя ткани, а потом еще заворачивал в непромокаемый кожаный мешок.

− Какие мысли по расположению дикарей, Кельвин? − Флавий передал зрительную трубу легионеру. Тот с минуту изучал Луэну в трубу, потом вернул хозяину.

− Все как обычно. За тридцать с лишним лет ничего и не изменилось. Наиглавнейшие сидят в двухэтажной постройке, а здоровый амбар рядом — расположение личной охраны и местных колдунов. Подозреваю, что там же колдуны и превращают людей в големов.

Флавий хмыкнул. Процесс превращения людей не давал покоя. Знания о человеческом теле давали понять: никакого рода вмешательства в организм не проходят бесследно, а уж настолько значительные — тем более. Но старый калека с хрустальными глазами до сих пор всплывал в памяти римлянина. То есть не верить Кельвину в том, что колдуны ангола научились смешивать человека с машиной, Флавий не мог.

− Что с охраной? — снова спросил Флавий.

− Да нет там никакой охраны. Туземцы слишком тупы, чтобы догадываться о шпионах. Задача местных воинов — охранять дальние и ближние рубежи от других племен. И все.

− Хорошо, тогда как стемнеет, я с десятком солдат иду в город. Ты и Герекс остаетесь с отрядом, если начнется шум — немедленно отходить.

Галл чуть не уронил зрительную трубу, а центурион на мгновение лишился дара речи. Потом взорвался:

− Что значит немедленно уходить?! Ты в своем уме, юноша!?

− То и значит, − непреклонно произнес Флавий. − Дались мне лишние трупы! И потом, мы хоть и идем в разведку, но будем убивать каждого, кто нас заметит. До того, как он успеет поднять тревогу. Поэтому я беру твоих лучших метателей ножей и арбалетчиков.

− Это самоубийство. Никто, кроме меня, не знает…

− Не знает чего? − вспылил Флавий. − Да пойми ты, старый вояка, мы столкнулись с неизведанным! О нем должен, нет, просто обязан знать Рим! Один раз я сглупил, когда не прислушался к словам бритта и арабески. Хорошо, что им хватило ума самостоятельно исправить мое ослиное упрямство.

− Ага, слинять, как запахло жареным, − усмехнулся ветеран.

− Да, слинять, − согласился Флавий. − Унеся знания туда, где они нужны. Или это такой героизм — сдохнуть на пороге открытия?

− Ладно, ладно, не кипятись, − примирительно сказал легионер. − Я останусь. Но если ты думаешь, что не вернусь к тебе на выручку как отправлю весточку в Рим, то ошибаешься.

На том и договорились. Кельвин обещал в случае чего отослать часть отряда в Качумбу и далее в Луанду и Рим с новостями, а сам обеспечивал тактический резерв, если вдруг что-то случится с группой Флавия. Попал в резерв и галл, но великан заметил, что выручать командира пойдет в любом случае.

Флавий и еще шесть воинов выдвинулись, едва местное солнце скорым темпом закатилось за горизонт. Дневная жара как по волшебству сменилась прохладой — сказывалось плоскогорье. Спустились в низину довольно споро, и через час вышли к городу. Тот начинался внезапно и резко: только что отряд крался в зарослях полевой травы, и вот — уперся в низенькие стены первых лачуг.

Внешней охраны никто из разведчиков не заметил вовсе, видимо, дикари действительно не берегли столицу от лазутчиков. Флавий подал сигнал, и группа разделилась. Трое воинов, включая пару мастеров-метателей ножей и одного невероятной силы ветерана, способного голыми руками переломать рога быку, двинулись за командиром. А три других, вооруженные арбалетами, разошлись по заранее оговоренным позициям и затаились в засаде.

Первые несколько кварталов прошли тихо. Где-то в стороне тянулась заунывная песня, пару раз брехнули собаки. Но в целом город был тих и спокоен, даже в центре, куда четверка Флавия добралась еще через полчаса. По пути пришлось утыкать ножами пару собак, которые рискнули поднять голос на незваных гостей. На этом потеряли минут пять, выслушивая и высматривая, не выйдет ли на улицу хозяин псины успокоить животину. Но то ли псины были бездомными, то ли хозяевам было на них начхать − из лачуг так никто и не выглянул.

По схематичной карте, которую римлянин отложил в голове, выходило, что центральное здание находится в двух рядах построек и чуть правее. Если подтянуться, ухватившись за стену какого-нибудь домишки, то можно даже увидеть «башню» в центре города. В окнах второго этажа теплился еле видимый огонек: или лучина, или светильник. Возможно, шеф местной охраны превратил башню в наблюдательный пункт. И вполне возможно, как командный центр в случае тревоги.